Дороги в неизвестность - [36]

Глава 7 МЕЛКИЕ ИНТРИГИ

Я лежал на низкой кровати на третьем этаже дома-дерева и бездумно смотрел в потолок. Над головой пульсировал мягкий свет — достаточно неприятного вида белые личинки облепили вход через дупло и потолок. Насекомые регулярно прилетали на их свет и поедались. В целом освещение было не хуже чем от дневной люминесцентной лампы.

По лестнице поднялась уже знакомая девушка, мне даже не надо было ее видеть. То, что Старик назвал «живозапахом», доложило о приближении знакомой, когда она еще находилась этажом ниже. Я поспешно сел на кровати. Она вошла и встала так, что я смог ее разглядеть.

Посмотреть было на что. Высокая, почти с меня ростом. С короткой стрижкой рыжих волос, маленьким вздернутым носиком и смеющимися зелеными глазами. Одета она была в том же стиле, что и мои знакомцы, притащившие меня сюда, — на ней были мягкие кожаные сапожки и рубашка с брюками зеленого цвета. Одежда только подчеркивала красивую фигуру с высокой грудью.

— Меня зовут Маленький Койот, хотя обычно называют просто Койот, — сообщила она, проходя вперед и усаживаясь рядом со мной на кровать.

— Леха.

— Я знаю. Я у паука пятый год в ученицах, и не из самых худших буду, — сообщила она. — Выслушай меня внимательно и постарайся понять, потому что тебе вряд ли кто такое скажет. Я тебе кое-что хочу объяснить… такие вещи не обсуждают, их знают с рождения. Он правду сказал, к нам редко попадают чужаки. Только он не сказал всей правды. Обычно их убивают. Не дергайся, этому есть причины. Мы хозяева равнин и живем на них и за их счет. Численность населения искусственно ограничивается, потому что наши рощи стоят вдоль путей миграции диких животных. Мы охотимся на них, но никогда не бьем больше того, что нужно для еды. Все, что можно получить с животного — его шкура, сухожилия, кости и тому подобное, используется. Это не закон оборотней — это закон жизни. Когда шестьсот лет назад Война закончилась, животных было очень мало, и если бы мы уничтожали больше необходимого, то скоро нам самим стало бы нечего есть. Вот тогда и появились пауки с идеей восстановления и поддержания общего баланса. Равновесие — больше диких стад, больше оборотней. И эта политика была правильной. Количество животных росло, увеличивалась и наша численность.

— А почему не домашний скот?

— У нас есть немного, как есть и огороды. Только мы оборотни — охота у нас в крови. Время от времени нам надо менять свой облик, нельзя постоянно находиться в одном. В боевой трансформации полностью сохраняются ум и память, но некоторые реакции очень изменяются. Охота в таком виде — огромное удовольствие и разрядка.

Поскольку я не до конца понял то, что услышал от Старика, я внимал ее рассказу с интересом. А она продолжала:

— Наиболее сильные маги одновременно руководили немногочисленными племенами. Сначала каждое племя было само по себе, потом пауки создали свою организацию. Это не значит, что все живут мирно. Постоянно случаются стычки, кражи коней и скота. Молодые таким образом показывают свою храбрость и зарабатывают авторитет… Для всех равнин и всех оборотней одни законы, даже если они разных видов. Но это имеет и обратную сторону. Мы ограничиваем рождаемость жесткими рамками. Даже постоянные драки и кражи скота у соседей, которые мужчины считают проявлением доблести, служат избавлению от лишних. И нового ребенка женщина может родить, только если кто-то погибнет. И не каждой женщине это позволено. Пауки, кроме всего прочего, решают, кто с кем может жить, и дают разрешение рожать. Спроси такого про его рощу, и он расскажет родословную любого, вплоть до самых первых предков. И еще одно, — сказала она, — то самое неприятное, из-за чего насильников казнят долго и мучительно все без исключения оборотни. Добрые ученые человеки, изменяя и скрещивая животных с человеком, устроили им на память о себе изрядную гадость. Сколько пауки ни бились, ничего сделать не смогли. Если разумные одного вида живут вместе, ну, в половом смысле, то у них обычно рождается такой же детеныш. Очень редко, приблизительно раз на пятьдесят тысяч, рождается животное той же породы. То есть начальный вариант. Не человекообразное, а именно животное. Мать обычно умирает при родах, не приспособлено человеческое тело к рождению животного. При этом — пятьдесят на пятьдесят — ребенок может быть разумным или нет. Разумные дают такое же разумное потомство. Начальный вариант без других изменений.

Неразумные с разумными животными дают неразумное потомство. Исключений не бывает. К разумным животным у всех племен отношение нормальное. Где-то они считаются членами семей, где-то живут отдельно, но в пределах общей территории. Убийство такого приравнивается к убийству любого разумного. Неразумных убивают сразу, как только это становится понятным. Конкуренты виду не нужны. Проблема в том, что очень редко, тоже приблизительно раз на пятьдесят тысяч рождений, появляется чистый человек. А вот если сожительствуют два разных вида, то это происходит тем чаще, чем дальше они друг от друга. Вот люди никогда не могут стать полноправным членом племени. Самка, родившая такого, автоматически считается с нечистой кровью, и никто не пожелает на ней жениться. Нередко им проще убить ребенка сразу, чтобы никто не узнал, чем показать его. И это главная причина, почему народ не прощает насилия — ведь есть опасность при насилии еще и нарваться на такую ситуацию. Родить человеческого детеныша — это очень неприятная ситуация для всех, не только для матери. Сексуального насилия не бывает даже на войне. Ну почти не бывает, — поправилась она. — Если уж такое делают, живых не оставляют. Потому что мстить будет не семья. Мстить будет племя, и может подняться весь вид, вместе с родственными и союзными. Считается, что смерть лучше, чем насилие. Вот только закон для всех один — женщин и детей не убивают, если они не берут оружие в руки. Если да — сама виновата, приравниваешься к мужчине. Есть женщины, которые ходят в походы наравне с мужчинами. А вот убийство мирных — дело редчайшее. Поэтому все такие случаи известны каждому и разбирались на общем собрании пауков. За последние триста лет был только один случай, когда убийцу оправдали. Насильника не оправдают никогда.