Дороги шли через войну - [8]

Первое время Юрий и Алексей служили в одном батальоне, потом Шестакова перевели в другую часть. Они изредка встречались, узнавали друг о друге все, что можно было узнать. Уже в Польше Шестаков отличился со своей ротой в боях, дивизионная газета напечатала его портрет. Отважный офицер был представлен к званию Героя Советского Союза, которое и получил в июне 1945 года.

На правом берегу Днепра Дронов разыскал свой батальон. Командовал им гвардии майор Михаил Михайлович Ольшевский. Комбат ввел прибывшего офицера в обстановку. Сказал, что батальон, как и другие части дивизии, ведет боевые действия, одновременно готовит для дивизии сержантский состав. Краткую беседу гвардии майор закончил такими словами:

— Так что вы попали, можно сказать, в «полевую академию». Служить будете в пулеметной роте гвардии старшего лейтенанта Васильцева. Взвод принимайте сегодня же. Ваш предшественник выбыл из строя — получил тяжелую контузию.

От командира батальона Дронов направился туда, откуда раздавался многоголосый гул боя. Юрий уже слышал такое на Курской дуге. Полученное там боевое крещение подготовило молодого командира к последующим суровым испытаниям.

Здесь, на плацдарме, шли непрерывные бои. Командующий 5-й гвардейской армией генерал-лейтенант А. С. Жадов для форсирования Днепра в первый эшелон выделил три мотострелковые и одну воздушно-десантную дивизии. В их числе была и 97-я гвардейская. Форсирование началось севернее Кременчуга в ночь на 3 октября, когда Дронов был еще в госпитале. Однако плацдарм на западном берегу Днепра тогда занять не удалось. Были захвачены лишь остров Каска и отдельные островки помельче.

Здесь, на Каске, 97-я гвардейская стрелковая дивизия попала в трудное положение. Песчаная часть острова, захваченная гвардейцами, была совершенно открытой. Она хорошо просматривалась и простреливалась врагом. Окопы, вырытые в песчаном грунте, от частых разрывов снарядов и мин осыпались, наполнялись подпочвенной водой. Подвижные части стрелкового оружия забивались песком. В боях на острове наши подразделения понесли немалые потери…

Перед прибытием Дронова в 97-ю дивизию она в составе 5-й гвардейской армии была переброшена на захваченный войсками фронта плацдарм южнее Кременчуга. Части дивизии вели бои за удержание и расширение плацдарма и готовились нанести удар по врагу с захваченного рубежа. Нарастающий гул боя и слышал Дронов, направляясь в роту. Он нашел ее на только что оборудованных позициях. Младший лейтенант разыскал ротного, доложил о своем прибытии.

— Давайте знакомиться, — сказал командир роты. — Гвардии старший лейтенант Васильцев. Григорий. А вас как звать? Откуда родом, откуда теперь, есть ли боевой опыт?

Дронов кратко рассказал о себе. Хоть немного, а воевал. И не где-то, а на самой Курской дуге. Это звучало как отличная боевая аттестация. Васильцев с уважением глядел на новичка. Он крепко пожал младшему лейтенанту руку и решительно сказал:

— Пойдемте во взвод. Представлю вас бойцам.

Так у Юрия Дронова началась новая страница его фронтовой биографии — служба в гвардейской дивизии, с которой он шел до конца войны. Но до этого конца, до Победы, было еще так далеко…

„Полевая академия“

Гвардейцы дивизии с боями шли на запад, освобождая кировоградскую землю. Одним из первых был вызволен из фашистской неволи населенный пункт Куцеволовка. Сейчас это большое, красивое украинское село омывается водохранилищем, образовавшимся после сооружения плотины Кременчугской ГЭС. В центре села на пьедестале высится фигура воина-освободителя. А ниже, на граните, высечены имена павших героев.

Да, на фронте потери неизбежны. Таков закон войны — жестокий, неумолимый. Но был и другой закон: людские потери быстро восполнялись. В январе 1944 года в учебный батальон дивизии пришло очередное пополнение. Трое новичков прибыли и в пулеметный взвод гвардии младшего лейтенанта Юрия Дронова. Двое оказались украинцами, а третий был из Средней Азии. Командир взвода принял их и стал учить пулеметному делу.

Дронов до сих пор помнит первую встречу с бойцом из Средней Азии. Был он небольшого роста, коренастый, крепкий, смуглолицый. Шинель, явно не по росту, сидела мешковато. Из-под каски темнели не очень густые брови.

— Как звать тебя? — спросил Дронов.

— Мирзо, — ответил боец.

— А фамилия?

— Бобаджанов.

«Ишь ты, мудрено как, — подумал командир взвода, — сразу и не выговоришь». Он записал на всякий случай фамилию и имя бойца на бумажку.

— Откуда родом? Какой будешь национальности?

В темных глазах солдата сверкнул огонек, словно там, внутри, помешали угольки притихшего костра.

— Таджик я, товарищ командир. Дом мой в Ура-Тюбе. Город так называется.

— Семья есть?

— Есть. Дома мама. Два брата погибли на фронте.

— Понятно. Сколько в армии, где служил, откуда прибыл?

— В армии скоро год. Был курсантом Орловского пехотного училища, которое перевели в Таджикистан.

Из рассказа бойца-таджика Дронов выяснил, что в августе сорок третьего тот с курсантской бригадой прибыл на фронт. С сентября — в боях. Освобождал Полтаву. 24 октября на днепровском плацдарме ранило. Сюда прибыл из госпиталя.