Дороги шли через войну - [53]

Тихмянов почувствовал в словах Сергея обиду и подумал: «Что это я напустился на него? Ведь какой парень, настоящий друг…» А вслух сказал:

— Спасибо, Сергей. Конечно, я рад тому, что ты будешь со мной. Ну, я пошел готовить батарею.

— И я пойду готовиться. Ведь через два часа выступаем.

Над рекой опускались вечерние сумерки. Пошел снег — мокрый, липкий. В назначенный час батарея Тихмянова вышла к берегу и порасчетно начала движение на плацдарм. Впереди с разведчиками двигался командир взвода управления младший лейтенант Василий Кузьменко. За передовой группой шли командир батареи, радист, связные. Богомолов был с огневиками. Минометы были переведены в походное положение, установлены на колесный ход, и огневики тащили их по снегу. Всем доставалось, но особенно жарко было подносчикам мин. Они несли на спинах тяжелые ящики. Ноги проваливались в глубокий снег, то справа, то слева чернели полыньи, а впереди минометчиков ждал высокий обледенелый берег.

На войне солдаты и командиры привыкли делать невозможное. Чувство воинского долга, ответственности за выполнение приказа, ненависть к фашистскому зверю обнаруживали людские силы там, где, казалось, их уже не оставалось. Так было и здесь. Люди тащили минометы наверх за лямки, толкали их сзади, наваливаясь всем расчетом на колеса и плиты.

Командир батареи был уже наверху. Его скрывали мелколесье и кусты, а сам он видел в угасающем дне Черницу и людей, видел, как карабкались на берег, толкая минометы, огневики и как, согнувшись под ящиками, шли подносчики боеприпасов. Посылая связных вниз, Тихмянов торопил подчиненных: скоро наступит темнота и надо успеть занять огневую позицию, выбрать место для наблюдательного пункта, связать боевой порядок ниткой провода. Все остальное придется делать ночью.

Впереди, в западной стороне плацдарма, слышалась редкая стрельба, серое небо высвечивали лунные пятачки ракет. Там была наша пехота. Тихмянов вместе с младшим лейтенантом Кузьменко, солдатами-разведчиками и связистами пошел туда, чтоб найти командира стрелкового подразделения, доложить о прибытии на плацдарм и получить задачу с учетом сложившейся здесь обстановки…

Ночь, утро, день…

Всю ночь шел снег. Всю ночь минометчики носили ящики с боеприпасами с восточного берега Черницы, окапывались, расчищали секторы обстрела — готовились к выполнению боевой задачи. Фельдшер Богомолов тоже всю ночь работал лопатой, отрывая окоп для медицинского пункта.

Перед рассветом, когда люди валились с ног от усталости и недосыпания, с наблюдательного пункта пришел командир батареи. В сопровождении лейтенанта Ефимова он обошел огневую позицию, проверяя готовность к бою. Комбат спускался в отрытые для минометов окопы, придирчиво оценивал их глубину, надежность, маскировку; осмотрел ячейки и ровики — укрытия для людей и боеприпасов. Встречаясь с солдатами, он смотрел им в глаза и говорил правду:

— От нашего огня, от нашей стойкости будет зависеть прочность обороны на плацдарме. Враг не остановится ни перед чем, чтобы выбить нас отсюда. Так что готовьтесь к тяжелым испытаниям, к самому худшему.

— От имени коммунистов скажу: будем стоять насмерть, а с плацдарма не уйдем, — сказал парторг батареи старший сержант Нелепов.

В батарее было десять коммунистов и двенадцать комсомольцев. Комсорг дивизиона Богомолов успел поговорить с каждым членом ВЛКСМ.

— Комсомольцы не подведут, — сказал он командиру батареи.

Дав последние указания, Тихмянов ушел. Через некоторое время телефонист, дежуривший в окопе у телефонного аппарата, услышал вызов зуммера. Он взял трубку, ответил:

— «Орел» слушает…

— «Орел», я «Соболь». Проверка связи.

Телефонист положил трубку на крышку аппарата. В окопе было сыро, холодно. Солдат поднял воротник полушубка, прислушался. По ходу сообщения кто-то шел. Он узнал лейтенанта Ефимова.

— Ну как тут? — спросил лейтенант. — «Соболь» молчит?

— Звонили.

— Что?

— Да так, проверка связи.

— Ладно. Шевелись, грейся. Скоро утро…

А утром грянул бой. Гитлеровцы обнаружили батарею и обрушили на нее шквал артиллерийского и минометного огня. Он бушевал тридцать минут. Воздух наполнился металлическим звоном и гулом разрывов, снег и земля покрылись воронками, вокруг огневой позиции все почернело. В окопы падали срезанные осколками ветки деревьев. Батарея несла потери. Богомолов не ждал, когда его позовут, он сам искал тех, кто, истекая кровью, нуждался в помощи.

А враг усилил огонь. Под его прикрытием противник пошел в наступление, охватывая лес, где расположилась батарея, с двух сторон.

— «Орел!» Я «Соболь», — передал Тихмянов на огневую позицию. — Ориентир три, правее десять… Прицел… Осколочным, огонь!

В это время командир дивизиона сообщил по рации Тихмянову:

— Получены разведданные. На вас идут два батальона пехоты. Займите круговую оборону и стойте до прихода подкрепления…

— Вас понял, займем круговую…

Но договорить Тихмянов не успел: рацию разнесло крупным осколком снаряда.

А в батарее все пришло в движение. Усталость как рукой сняло. Всеми овладело то возбужденное состояние, которое всегда приходит с ожиданием боя. Приняв команду, расчеты открыли заградительный огонь по врагу. Тихмянов с наблюдательного пункта корректировал огонь. Мины ложились точно. Враг понес потери и остановился.