Дороги шли через войну - [50]

В середине мая Дронова послали в Прагу в командировку. В столице Чехословакии он провел несколько дней. Однажды возле Староместской площади пожилая супружеская пара вынесла на улицу стол, накрыв его новой вышитой скатертью. На стол поставили кувшин со сливовицей и целую гору свежеиспеченных пирогов. Увидев советского офицера, чех бросился к нему навстречу, схватил за руку и привел к столу со словами:

— Не откажите, пан советский офицер, отведать нашего угощения…

— Вы говорите по-русски? — с удивлением спросил Дронов.

— О да. Я был в вашей стране в то время, когда ваши рабочие и крестьяне под руководством Ленина взяли власть и установили Республику Советов. Многие чехи и словаки тогда вступили в Интернациональный батальон и сражались в рядах Красной Армии с беляками.

Дронов крепко пожал руку старому бойцу-интернационалисту. Хозяйка налила в фарфоровую чашку сливовицы, подала Дронову, в другую руку дала пирог. Преподнесла все это с поклоном и благодарно сказала:

— Откушай, дорогой. У нас нет своих сыновей… Как тебя зовут, сынок?

— Юрий, — ответил Дронов.

— А где твой дом, Юрчик?

— В Москве.

— Москва — это прекрасный город великого народа, — с почтением сказал старый чех. — Наш Юлиус Фучик бывал в вашей Москве, писал о ней в «Руде право».

Чех налил сливовицы в свою чашку и предложил тост:

— Давайте выпьем за победу над Гитлером и за нашу встречу!

Они чокнулись. Дронов попробовал сливовицы, похвалил хозяев за вкусное вино.

— А ты бухты попробуй, сынок. Сама пекла, — сказала хозяйка стола.

Дронов с интересом стал разглядывать пирог с таким необычным названием — «бухта». Он был испечен из слоеного теста — тонкий и длинный, свернутый в трубку. Сверху пирог был густо посыпан маком. Дронов отломил от бухты кусок и стал есть.

— Ой, вкусно! — не удержался он от похвалы.

— Ешь, ешь, сынок…

Поблагодарив за угощение, Дронов попрощался с милыми, добрыми чехами. Он спешил в штаб, сел на попутный трамвай и поехал. Ему запомнились пражские трамвайчики весны сорок пятого года — небольшие, юркие вагончики желто-коричневого цвета. Бежит по рельсам легкий вагончик с открытой площадкой для входа, звенит на поворотах и перед остановкой, предупреждая прохожих…

В ту весну пражские трамваи ходили переполненные. Как-то Дронову нужно было проехать за Влтаву. Он не смог протиснуться в вагон, хотел сойти, но трамвай тронулся, и он остался на подножке. Трамвай набирал скорость, Дронов крепко ухватился за поручень, так и ехал, слыша крики в свой адрес:

— Позор! Позор!

Позже он узнал, что чешское слово «позор» с ударением на первом слоге на русский язык переводится как «осторожно». Чехи и кричали ему: будь осторожен, а он думал, что его стыдят, как мальчишку, за то, что едет на подножке…

И вот спустя много лет Юрий Иванович ехал в автобусе по тем же пражским улицам, которые мало изменились. Правда, город вырос, стал чище, наряднее, в нескольких местах москвичи увидели щиты с буквой «М». В столице Чехословакии строили метро, и в этом новом и сложном для чехов и словаков деле им помогали московские метростроевцы. Об этом с благодарностью говорили сопровождавшие советских гостей хозяева.

Дни Москвы в Праге были заполнены встречами и экскурсиями. По пути в Карловы Вары советские гости проезжали через город Кладно. На площади группа сделала остановку. Дронов вышел из автобуса, огляделся — и будто не было четырех десятков лет, прошедших после мая 1945 года. Он ощутил себя прежним молодым лейтенантом, глаза видели знакомые улицы с красивыми, нестандартными домами с высокими первыми этажами и магазинчиками внизу, с решетчатыми железными оградками и цветниками перед окнами. Правда, теперь, осенью, не было той пышности зелени и красоты цветов. Но места, где бывал раньше, всегда хороши, всегда милы и дороги сердцу. Дорогим воспоминанием напомнил о себе лес, который приютил той далекой весной Дронова и его товарищей, дав им «и стол и кров»…

Лидице проехали стороной. Из окна автобуса за серой пеленой осеннего дня Дронов видел темневший вдали парк, окна и крышу здания музея, выстроенного уже после войны. Черного деревянного креста не было на месте…

Дронова и его спутников-москвичей поразила красота Карловых Вар — знаменитого курорта. Здесь они пробыли весь день. В Прагу возвратились поздно вечером. На завтра группа поехала на завод к строителям трамвайных вагонов. Юрий Иванович заочно был знаком с этим предприятием. Пражский завод поставляет свою продукцию во многие страны, в том числе и в Советский Союз. По Москве ходят трамваи, изготовленные в Праге. А Дронов знает эти трамваи не только как пассажир. Он работает в Сокольниках на вагоноремонтном заводе, в цехах которого ремонтируются пражские трамвайные вагоны. В конструкторском бюро завода СВАРЗ разрабатываются машины для обслуживания трамваев и путевого хозяйства. Будучи заместителем начальника конструкторского отдела, Юрий Иванович руководил разработкой путеподъемника, машины для шлифовки трамвайных рельсов, измерения неровностей путей, специального вагона для очистки снега на линии.

На заводе в Праге москвичей водили по цехам, знакомили с условиями труда и жизнью коллектива. Дронов чувствовал себя здесь, как на родном СВАРЗе. На рабочих местах у станков возникали короткие беседы. Говорили на понятном друг другу профессиональном языке, проявляя чувства взаимной заинтересованности, классовой солидарности и дружбы.