Дороги Рагнара Ворона - [10]

— Само собой, твои слова умрут вместе со мной. Но чему я обязан такой откровенности, ярл? — спросил Бю пораженно.

— Своей глупости — ответил Хрольф и опустил меч на голову Старого Бю. — Как раз тот случай, когда хочется именно до зарезу, — закончил он, стоя над стариком.

Губы старика, упавшего к его ногам, зашевелились, и ярл присел на корточки, чтобы расслышать, что скажет умирающий.

— Смерть… Смерть отлетела от горда, ярл. — Сказал он и умер.

Так Старый Бю получил свою награду от норангенфьордского ярла.

Глава шестая, в которой Рагнар Ворон покидает Нурфьорд

Утром второго дня, если считать с момента ухода Старого Бю, Рагнар Ворон вышел из его дома. Лечение древней бабки, которая велела звать себя «юной Эйлой», ставило его на ноги с поразительной быстротой. Если еще вчера ему казалось, что он не встанет с постели еще недели две, то сегодня он уже уверенно шел к берегу, где на расчалках стоял его «Ворон». Нет, к пляскам или битвам он еще не был готов, но все-таки… Раны его почти не болели, голова уже не кружилась, разве что временами накатывала слабость, но быстро отступала. Рагнар был ранен далеко не в первый раз, доставалось ему и хуже, и он прекрасно помнил, сколько времени требовало выздоровление. Юная Эйла же просто творила чудеса. Поразительно было то, что колдунья такой силы жила в нищей рыбацкой деревушке, где и народу-то было раз-два и обчелся. Дорогих подарков или хотя бы приличной оплаты тут точно не получишь. По ее умению, жить бы ей при каком-нибудь ярле, это как самое меньшее, а строго разбираясь, такую колдунью не зазорно было бы иметь возле себя и королю. Мысли о королях вызвали сильное раздражение, и Ворон плюнул на песок. Если телу его и стало много лучше, то на душе было мерзко. Так бездарно угробить свой хирд, где каждого из воинов он знал с самого раннего своего детства! И во имя чего?! За золото хитроумного ярла Хрольфа? Фенрир сожри все это золото вместе с Хрольфом и Гальфданом!

Он согласился на эту работу только потому, что хотел быстро заработать деньги и потом вместе с хирдом навсегда оставить норвежские берега. Причины были возвышенные, конечно же, конечно же, конечно… Тьфу! Ворон ничем, кроме неприятностей, не был обязан Гальфдану Черному, и он не колебался, когда согласился на работу, предложенную Хрольфом. А теперь оказался в положении куда более худшем, чем был до того. Хирда нет. Гальфдан Черный не простит его, и будет искать, и преследовать по всей Норвегии. А после того, как он в полубреду, послал Старого Бю гонцом к Хрольфу, нетрудно было себе представить, что и Пешеход теперь крайне заинтересован в том, чтобы найти его.

Жадность и глупость, вот как это называется. И поспешность. Глупая торопливость. Хотелось быстро купить еще два драккара и нанять людей. Локи подери жадность, глупость и торопливость, денег и так бы хватило на один, а второй можно было купить в следующем году!

Размышляя, Рагнар дошел до берега и теперь смотрел на свой драккар, который уже сняли с расчалок и выкатили на берег, подперев бревнами. На миг ему показалось, что на него с борта «Ворона» смотрит его хирд, и на миг же он зажмурился. Но драккар с погибшим хирдом стоял перед глазами, и Ворон открыл глаза. Мгновение слабости откатило, на «Ворона» смотрел его хозяин, хевдинг, потерявший свой хирд, но уцелевший и имеющий пару дней на обдумывание, что делать дальше.

Рагнар тяжело перебрался через борт, плечо и лопатка напомнили о себе, но как-то несерьезно, словно ранен он был уже давно. Рагнар осматривал «Ворона». Драккар потрепало, но, если бы хирд или хотя бы половина, остались в живых, на нем вполне можно было выйти в море.

Немного удивляло то, что местные, судя по всему, ничего не взяли с драккара. На палубе валялось несколько боевых топоров, меч, пара копий, несколько кожаных мешков его хирдманнов, а под настилом, где до боя хранилось оружие, нашлись и остальные мешки. Рагнар подобрал один топор. Рукоятка была покрыта искусной резьбой, а лезвие было намного больше, чем обычно бывает у таких топоров. На лезвие красовалась руна «Тейваз», руна воина, посвященная Тюру. Топор Эйнара Бешеного, человека, который не знал никакой иной жизни, кроме как на борту драккара «Ворон». В свое время Оттар Медведь подобрал его в море, Эйнар цеплялся за доску и скоро бы утонул. Он совершенно ничего не помнил о прежней жизни, да так и не вспомнил. Даже новое имя ему дал Оттар.

Местные вообще ничего не взяли! Нашелся и его мешок. Рагнар закинул его за спину, прихватил топор Эйнара и слез с борта.

Навстречу ему попался мальчишка, белоголовый, как льняная кудель, и грязный, как матерый кабан. Рагнар поманил его пальцем и сказал: «Скажи людям в деревне, что они могут взять те вещи, которые остались на драккаре, только пусть не трогают сам драккар и его оснастку и пусть присмотрят за ним, пока я не вернусь». Мальчишка убежал, а через некоторое время селищенцы кинулись к его драккару.

Рагнар смотрел на них от дома Старого Бю. Когда чужие люди начали карабкаться на его драккар, он чуть не побежал на берег обратно — отогнать, не пустить, не позволить им расхватать вещи его хирдманнов. Но за все следовало платить. Рагнар намеревался оставить здесь драккар, пока суд да дело, а местные могли приглядеть за ним.