Дороги Рагнара Ворона - [11]
Из дома выглянула юная Эйла и на сей раз звонким, девичьим голоском позвала: «Иди в дом, дурень! Пора пойло твое хлебать!» Рагнар послушно шагнул в дом, кинул мешок под лавку, а топор поставив в головах у постели. «Раздевайся! Совсем! И ложись на постель!» — Суровым мужским голосом сказал юная Эйла. Рагнар разделся и лег на постель. И почти успел задуматься, как Эйла вдруг встала ему на спину босыми ногами. Весила бабка, как медведь-второгодок, так, во всяком случае, показалось Ворону сначала. Он завозился было, чтобы стряхнуть юную Эйлу, но не тут-то было. «Лежи, недоумок! Второй раз разуваться не стану!» — Молвила юная Эйла голосом, в котором на сей раз взревывал весенний олень.
Через миг ее тяжесть перестала быть настолько невыносимой, а потом бабка принялась медленно ходить по нему, что-то напевая себе под нос и посыпая его, как он чувствовал, чем-то сухим и колючим. Рагнар скосил глаза, в надежде рассмотреть то, что сыпалось ему на спину и так и не смог понять, чем его пользовала юная Эйла: крошки были ярко-красного цвета, величиной в голову лесного муравья, и тут же таяли, коснувшись тела, и впитывались без остатка. А Эйла все бродила по нему, задумчиво что-то бормоча. Он вслушался, но так ничего и не разобрал.
Старчески охая, юная Эйла слезла, наконец, с него, присовокупив: «Что-то в спину колотье вступило. К дождю». Как только она договорила это, снаружи хлынул ливень, а юная Эйла шлепнула Ворона по заду и молодо расхохоталась. Затем она укутала его шкурой и снова пошла к очагу, а еще через миг его кожу стало немилосердно драть. Вначале ощущения напоминали прикосновения матерой крапивы, а затем стало подпаливать, словно огнем и Рагнар был вынужден стиснуть зубы, чтобы не стонать. Юной Эйле и нужды не было до его ощущений, она поднесла к его носу ложку очередной дряни и он покорно всосал ужасное варево. Оно комом упало в желудок, а в следующий миг по его голове словно ударили молотом, предметы утеряли резкость, слух почти перестал улавливать шум дождя, а перед его внутренним взором предстал его драккар, с его людьми. Драккар шел прямо на него, стоящего в полосе прибоя и никто из хирдманнов его не замечал, как не замечал и скалу, торчавшую из-под воды как раз по ходу «Ворона». Рагнар попытался крикнуть, но язык не слушался и драккар полным ходом вогнал себе под нос черный мокрый камень, раздался хруст, и люди попадали с румов. В следующий миг над его драккаром поднялась синеватая тень, по форме и величине повторявшая «Ворон» до последней веревки. И такие же синеватые, дымчатые хирдманны, снова сидящие на румах, наконец, заметили Рагнара и поприветствовали его поднятием правых рук. Рагнар пошел было к «Ворону», когда Эрик Весло, стоящий не у кормила, а на носу, отрицательно помотал головой. И дымчатый драккар исчез. Шум в голове пропал, все вокруг вновь обрело былую четкость, и юная Эйла строго произнесла: «Ну, вот и простились. А теперь — спи». И Рагнар Ворон крепко уснул.
Когда он проснулся, на дворе стояла ночь, дождь тихо стучался по крыше, в очаге красным, уютным жаром дышали угли, а рядом с его постелью стояла обнаженная женщина лет тридцати. Высокая, статная, с пышной и одновременно крепкой грудью, вся в облаке густых длинных светлых волос, с ярко-синими глазами, с красным жадным ртом. По глазам Рагнар узнал юную Эйлу и ущипнул себя за руку, чтобы проснуться. Боль от щипка он почувствовал, но помолодевшая Эйла никуда не исчезла, да и нужды в этом, сказать честно, не было никакой. Как-то утонуло в памяти то, что Эйла — древняя, страшная бабка и что это просто могло быть марой, насланной старой колдуньей с неизвестными ему целями — ну, не приперло же старой бабке покувыркаться с молодым, здоровым мужиком?! Рагнару доводилось слышать о жутких созданиях, которые, обернувшись прекрасной женщиной, сосали кровь у завороженных и беспомощных мужчин, или же, что было ничуть не лучше, высасывали из человека жизненные силы, пока тот не умирал. Но и об этом он сразу позабыл, когда юная Эйла сказала ему: «Потеснись, или ты муж женовидный?» — и жестко рассмеялась. И все исчезло. Все. Погибший хирд, погоня, туманное будущее, боль от ран, все, все, все… А потом юная Эйла встала с постели и, как была, вышла во двор. Дожидаясь ее, Рагнар снова уснул.
Когда он проснулся, старая бабка Эйла, в короткой, седой бороде, стояла возле него с ложкой очередной дряни, а за окном вставало утро. Дождь кончился. Сон тоже. Сон? Когда юная Эйла отвернулась, Рагнар покосился себе на грудь — все, как и было во сне. На груди красовалось ожерелье из следов от белых зубок юной Эйлы, которая, не помня себя, кусалась, как дикая кошка. Рагнар снова натянул шкуру на грудь.
— Что, касатик, косишься? Иль сон срамной видел? — хехекнула от очага юная Эйла и подмигнула ему. — Ну, раз стали такие сны сниться, то и вставать тебе пора. Встать! — рявкнула бабка страшным голосом и Рагнар, в чем был, вскочил с постели.
— Как оно, Ворон? — спросила бабка. Ворон прислушался к себе. Так легко и хорошо он не чувствовал себя с тех пор, как ввязался в драку с Гальфданом.
В нашем мире Ферзь жил и убивал по самурайскому Кодексу чести.Дорога смерти была его дорогой. Он не знал, каким будет финал, но знал точно – смерть уже близко.Древнее языческое волшебство подарило ему еще одну жизнь.На этот раз – в Древней Руси. И оказалось, что деревянный меч субурито, которым в совершенстве владел Ферзь, ничуть не уступает стальным клинкам княжьих дружинников.И мечам их врагов…
Роман о жизни и приключениях великого Редхарда по прозвищу «Враг-с-улыбкой». Фентези. «Меча и колдовства». Без попаданца. Совсем. Попаданца нет. Вообще. Ни спецназовца, ни Мэри Сью, ни ПТУ-шника-дегенерата, ставшего императором всея Эльфийския Королевства. Простой охотник на нежить. И на нечисть. Не идейный, работает за золото. Страдает потерей памяти. Точнее, у него потеря памяти, но сам он от этого не страдает, ему просто наплевать. О его приключениях в выдуманном мною мире, собственно, сам роман. P.S. Попаданца нет. Совсем.
И именно там нам навстречу выскочил единорог. Один. … Он выскочил на лужайку, сверкая, как кипящее серебро — на последнем луче уходящего спать Солнца повис, казалось, отделившийся от его лба витой рог. Он был прекрасен. Я не видел драконов, но думаю, что и они, и единороги — как и некоторые другие, как Ланон Ши — это то, что человек всегда сопровождает словами: «Я онемел». А я нет. Кипящее серебро его боков, сине-зеленый ремень вздыбленной по хребту шерсти, сапфирово-светящийся рог ошеломили меня и я негромко выдохнул: «На таком пахать впору».
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
В центре повествования – судьба великого князя Михаила Александровича, младшего сына императора Александра III и императрицы Марии Федоровны. Активный участник Первой мировой войны, Георгиевский кавалер, первый командир легендарной «Дикой дивизии», он снискал, благодаря воинской доблести, таланту военачальника и сердечному отношению к подчиненным, уважение и любовь сослуживцев, называвших его «храбрейшим из храбрых» и «джигитом Мишей». Звездный же час Михаила настал 3 марта 1917 года, когда он, де-юре последний русский император, добровольно отрекся от престола.
События 1922 года отразились на всем ХХ веке, и продолжают влиять на нас сто лет спустя. Империи пали. Официально был создан Советский Союз, а Италия Муссолини стала первым фашистским государством. Впервые полностью опубликованы «Бесплодная земля» Т. С. Элиота и «Улисс» Джеймса Джойса. В США сухой закон был на пике, а потрясенная чередой скандалов голливудская киноиндустрия продолжала расти. Появилось новое средство массовой информации – радио, а в Британии основали Би-би-си. В послевоенном обществе, уже измененном кровопролитной травмой и пандемией, нравы прошлого казались еще более устаревшими; «ревущие двадцатые» начали грохотать, возвестив начало «века джаза». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Роман писателя и композитора «восточной ветви» эмиграции Н. Иваницкого «Земля Тиан» (1936) повествует о приключениях двух русских шанхайцев-авантюристов, отправившихся на поиски драгоценных залежей платины в далекую и труднодоступную провинцию Китая. Туда же, в «землю Тиан», направляется труппа русских кабаретных танцовщиц во главе со странным китайцем-импресарио и проходимцем-переводчиком… Обложка на этот раз предложена издательством.