Дороги и судьбы - [85]

А что делать Буби, деловых качеств лишенной начисто? Быть может, ей следовало бы, посоветовавшись со знающими людьми, вложить деньги в какое-то предприятие, стать акционером фирмы, твердо стоящей на ногах... Но она решила открыть "ночной клуб".

Видимо, она слабо себе представляла, что это значит, чего потребует... Мерещилось ей одно: обожаемый ею Вертинский, этот великий артист, наконец-то будет свободен от хозяев, его эксплуатирующих, сам станет хозяином, совладельцем, ибо не жалованье будет получать, а часть выручки...

В газетах объявления: все, все, все приглашались на открытие нового ночного клуба "Гардения". Вертинский, "Гардения". Вертинский. Эти слова, изображенные как русскими, так и латинскими буквами, смотрели со страниц журналов и газет, кричали с афиш: Вертинский! "Гардения"!

Реклама была поставлена на широкую ногу, все остальное на ту же ногу. Снято хорошее помещение где-то на стыке французкой концессии и сеттльмента, приглашен один из лучших в Шанхае джазов, переманены из других ночных клубов мексиканские танцоры, норвежские акробатки (знаменитые сестры Нильсен) и, кажется, жонглер... Мексиканцы, норвежки и жонглер - все, разумеется, были русскими эмигрантами и радостно кинулись в "Гардению", к Буби, к Вертинскому.

Ах, это была светлая поэтическая мечта - артисты сами владеют предприятием! От прозы полностью отмахнуться невозможно: кому-то надо было сидеть за кассой, кому-то закупать вино и провизию и, укрывшись в задней комнате, щелкать на счетах... Но эти за кассой сидящие, на счетах щелкающие - они просто служащие. Владеют же предприятием и делят выручку артисты, артисты, артисты. Новый, интересный опыт! Все в "Гардению"! Все туда и мчатся. Сначала из любопытства, затем становятся завсегдатаями. Ведь там, в этом ночном новом заведении, особая, ни на что не похожая атмосфера. Посетители чувствуют себя так, будто они не в ресторане, будто в гости приехали. Встречает гостей... ну пусть поначалу метрдотель, указывает столик. А затем появляется хозяин. Элегантный, с гарденией в петлице, Вертинский обходит столики, любезно беседует с новоприбывшими. И Буби в черном платье, с подведенными глазами, с узлом светлых волос на затылке приветствует гостей, но без улыбки, ведь стиль Буби - загадочная строгость, таинственная печаль... Увы! Своими глазами я этого не видела, только слышала от знакомых. Мне не довелось побывать в "Гардении".

Помню, что в "Гардению" все собиралась и откладывала: сейчас не до того, некогда, успею, не уйдет. Но не успела - ушло. Кто мог думать, что звезда "Гардении", вспыхнувшая на ночном небе Шанхая, закатится так стремительно? Всего, кажется, месяц понадобился для того, чтобы этот прекрасный ночной клуб вылетел в трубу,- срок рекордный.

Рассказывали: Буби и Вертинский бесплатно угощали друзей шампанским. Этому поверить было легко. Я так и увидела Вертинского, небрежно бросающего через плечо официанту: "Счета не подавать, запишите на меня!" Левка, Гриша, Гига и их дамы, приятельницы Буби и их кавалеры, а также многие другие ехали в "Гардению" как в гости, к друзьям, и не ошибались - их принимали как дорогих гостей. Актерский темперамент владельцев "Гардении" заставил их так вжиться в роль гостеприимных хозяев, что они, думается, и незнакомых, разыгравшись, поили бесплатно.

Рассказывали также, что лица, заказывающие вино и провизию, щелкавшие на счетах и сидевшие за кассой,- все, как на подбор, оказались жуликами. И этому легко было поверить. Буби и Вертинский в качестве владельцев предприятия должны были как магнитом притягивать к себе именно жуликов.

Короче говоря, вскоре выяснилось, что траты огромны, а выручки нет, музыканты ушли, забрав свои инструменты, за ними последовали мексиканские танцоры, норвежские акробатки и жонглер. А Буби с Вертинским и друзьями в пустом помещении допивали еще оставшиеся в погребе бутылки и совещались: как быть? Жулики, объединившись с поставщиками вин, грозились передать дело в суд.

Дошло до суда или нет, не знаю. Думаю, что Буби, как лицо ответственное, уехала либо в Гонконг, либо в Манилу - именно туда скрывались те, кого преследовали кредиторы. Во всяком случае, после истории с "Гарденией" я больше никогда не встречала Буби. Вертинского же через какое-то время вновь увидела за столиком "Ренессанса"... Первая половина дня, в зале полутьма, моют полы, стулья кверху ножками на столах, ходят кошки. Вертинский, похожий на огромную нахохлившуюся птицу, лениво тыкает вилкой в яичницу и читает мне стихи парижского эмигрантского поэта Георгия Иванова: "Так что же делать? В Петербург вернуться? Влюбиться? Или Оперa взорвать? Иль просто лечь в холодную кровать, закрыть глаза и больше не проснуться?.." Словом, все как прежде. Я никогда не расспрашивала Вертинского о том, что именно произошло в "Гардении". Я лишь думала, глядя на него: "Нет, не таким, как мы, не нам, бродягам и артистам, браться за коммерческие дела..."

***

А вскоре ввязалась в коммерческое дело и я.

Некая Алла Г. решила выпускать маленькую еженедельную газету рекламно-информационного типа. Такого рода бюллетень, пестрящий объявлениями, издавал в Шанхае один американский журналист и, чтобы привлечь подписчиков, печатал в своей газетке анекдоты, юморески и другое развлекательное чтение. Его примеру думала последовать Алла - за этим-то я ей и понадобилась.