Дороги богов - [9]

— Неси свой меч…

Я сорвался с места как заяц.

Когда я вернулся к капищу, держа завернутый в свою рубаху Меч Локи и протянул его отцу, лицо Эрика Медведя исказила гримаса удивления и ужаса. Он не верил своим глазам. Несомненно, великий хёвдинг видел не раз эту рукоять, бессильно торчащую из стены. В свое время он сам пробовал извлечь его, также пытали силы и его старшие сыновья. И вот теперь приходит невесть кто и забирает легендарное оружие себе! Оружие, с которым были связаны все семейные предания! Было от чего испугаться.

— Откуда ты взял его? — наконец прохрипел отец.

— Я украл его, — ответил я.

На меня воззрились с ужасом и гневом — раб сам сознался в воровстве. Но украденное представляло такую ценность, что мне позволили продолжать:

— Когда ты, господин, приказал мне отнести в кладовую добычу, я случайно увидел торчащую в стене рукоять меча. Я удивился, для чего следовало замуровывать благородное оружие в стену, когда его назначение — сражаться. Я давно мечтаю стать викингом, и мне не давал покоя меч в камне. Поэтому ночью я пробрался в кладовую, которая оказалась незаперта, и вытащил меч из стены. На нем я увидел руны и решил отнести его Ольгерду-скальду, чтобы он прочел их. Скальд сказал, что ничем не может мне помочь, и я ушел… Вот и все!

Не ведаю, какая сила вложила тогда мне в уста эти слова — в глубине души я трепетал от страха и слышал свой голос словно со стороны. Возможно, это сам Меч Локи, в благодарность за освобождение из камня, помогал мне — как знать! Во всяком случае, окружившие меня викинги не делали попыток остановить меня. Договорив, я протянул руки и отдал меч отцу.

Эрик Медведь, приняв Меч Локи на вытянутые руки, долго разглядывал его длинное тело, поворачивая то одним боком, то другим, проводил пальцем по рунам, иногда оборачивался на труп Ольгерда, который уже вынули из петли. Все ждали его решения, и он заговорил:

— Об этом мече еще во времена моего деда слагались пророчества. Говорят, его принесли сюда сами асы и назначили меч одному из потомков нашего рода, наиболее достойнейшему… Я сам в свое время пробовал силы, пытаясь определить, не мне ли выпала судьба владеть им, но потерпел неудачу. То же мои сыновья… Но теперь меч обретен… Я верю тебе, Олав. Ты невиновен, и в доказательство я могу дать тебе свободу и…

Он взглянул на меч в своих руках, но тут Торвальд выступил вперед и положил руку на лезвие меча.

— Ты можешь дать волю этому трэллю, отец, — сказал он, — и даже назначить ему пристойную награду, но этот меч останется в нашем роду. Асы предназначили его достойнейшему из твоих сыновей. Мне кажется, я имею на него права… А сыну рабыни негоже касаться справедливого меча!

Лучше бы он этого не говорил! Во мне словно лопнуло что-то. Я бросился вперед и зарычал, готовый даже вцепиться ему в глотку, как зверь:

— Я — Олав Эрикссон из рода Ильвингов, и ты не смеешь так говорить со мной!

В следующий миг я бы ринулся на Торвальда, коснись он только меча, но Эрик Медведь остановил нас. Опустив меч, он впился мне в лицо долгим взором, словно стараясь запомнить на всю жизнь.

— Оказывается, у меня есть еще один сын? — наконец медленно произнес он.

Глава 2

Холодный тяжелый ветер дул с севера, нагоняя на высокий каменистый берег темные волны. Море Нево привычно ярилось, наскакивая на землю, и, повторяя его атаки, по небу также ползли тучи, неся в глубь земель первые грозы.

Прищуренные глаза привычно-пристально вглядывались в даль. Где-то там, на окоеме, сейчас скрытом ночной тьмою, небо сливалось с Нево-озером, и казалось, что непогоду рождала сама ночь. Сырой воздух был уже напоен запахами воды, ветра, листвы и мокрого песка. Тишину давно разогнал ветер, но в его посвисте, шелесте листвы и плеске набегающих волн привычный слух легко улавливал знакомые спокойные звуки спящей земли.

Маленькая речка Каменка сбегала в озеро Нево. Сейчас ее робким водам мешали встречные волны и ветер, и речка тоже пробовала яриться и наскакивала снова и снова, пытаясь одолеть преграду и слиться с отцом-Нево. Нельзя было не сочувствовать маленькой упрямой речушке, которой наплевать на погоду.

На ее высоком берегу в полусотне шагов от берега большого озера стояла застава — сложенный из неохватных бревен детинец с рядами заборол и передней сторожевой башней, нависающей над единственными воротами. Земляной вал приподнимал детинец над землею, а опоясывающий заставу ров делал ее почти неприступной. «Почти» потому, что не рождалось такой крепости, какую нельзя было бы взять. Впрочем, за те без малого три десятка лет, что застава стояла тут, ничья чужая сила не входила в ее ворота. Даже викинги, что редко приплывают с миром, и то предпочитали обходить ее стороной и не тратить понапрасну времени. И небольшой поселок рядом мог чувствовать себя в безопасности.

Сейчас застава спала. Тьма стояла в дружинных молодечных избах и нескольких домах семейных воев. Мрак сгустился в неметоне, где спали боги. Посапывали во сне отроки и полноправные кмети, чутко дремали подле детских колыбелек женщины — всего четыре на почти шесть десятков мужчин. Только в конюшнях переступали с ноги на ногу лошади да в хлевах вздыхал скот.