Дороги Аннуина - [16]

— Спасибо Вам, — робко начала Сага, — что вытащили меня оттуда, из хоровода.

— Эльфы — плясуны, — ответил старик, — им ничего больше не доставляет такой радости, как водить хороводы и приглашать заблудившихся путников потанцевать. И они пляшут и пляшут до тех пор, пока не упадут замертво.

Сага вздрогнула, вновь представив — чем бы закончилось опрометчивое согласие присоединиться к плясунам.

— Ещё раз спасибо Вам, — заговорила она, — но я должна идти дальше.

Старик неожиданно остановился и обернулся к Саге:

— Ты думаешь, что сможешь одна добраться до гор, которые прячут Каэр Сиди?

Она смотрела на него, испытывая удивление, смешанное с испугом. Откуда этот полуслепой старик мог знать так много?

— Как Вы нашли меня у плясунов? — Нарастающие подозрения заставили Сагу сделать шаг назад. Старик оперся на свой посох и прищурил свои глаза, смотрящие сквозь девочку:

— Я вижу многое, девочка, достаточно вижу, чтобы знать — в каком доме сейчас пекут хлеба женщины, а на каком поле кобыла рожает жеребенка. Может, я и выгляжу как слепой старик, но у меня есть не только эти два глаза.

— Простите, — Сага уже поняла, что ей придется признать свою абсолютную неосведомленность в том, кто населяет этот мир. Старик снисходительно улыбнулся в седую бороду:

— Раньше меня звали Огмой, отцом провидцев и поэтов, богом, дающим рифму и слог. Но сейчас мне хватает и того, что я сам помню своё имя. Пойдем, час уже поздний, а твоё человеческое тело нуждается в отдыхе.

Видя, что его собеседница настороженно подобралась, помня о предыдущем гостеприимном отдыхе, старик махнул рукой:

— Не бойся, мне не зачем заставлять тебя плясать до упада.

Деревья окружали их плотной стеной, словно превращая тропу в коридор. Жилище Огмы находилось на небольшой опушке, и светлый огонек в единственном окне был виден издалека. Вокруг цвел вереск, и пестрели россыпью разнообразные цветы.

Внутри было чисто и пахло медом и травами. Обстановка в жилище старика была небогатой, почти, что монашеской. На столе лежали книги, и сиял прямо в воздухе над ними голубоватый шар света. На деревянной полке стояла разная утварь и посуда. Маленький очаг в углу явно давно не разжигали.

Огма снял с полки возле двери выделанную шкуру и постелил её возле очага. Затем протянул руку к камням, и спустя мгновение в них вспыхнул огонь, принявшись облизывать темную кладку.

— Вот хлеб и мёд. А вот вода, — старик поставил на стол с другой стороны деревянную тарелку, небольшую плошку с янтарным медом. Пододвинул высокую чашку и сел напротив.

— Ешь и ложись, девочка. Когда проснешься, нам предстоит долгий путь.

— Кто такой Пуйл? Он тоже бог или эльф? — Сага видела, что старик погрузился в чтение своих книг, но всё же решилась задать вопрос. Огма приподнял седые брови и снисходительно улыбнулся:

— А ты сообразительна. Нет, Пуйл не то, и не другое. Когда он был человеком, он был великим воином и князем. Пуйл был настолько хорош собой, что прекрасная Рианнон бросила свой Чудесный Народ, чтобы выйти за него замуж.

Сага обмакнула кусок хлеба в мёд и мысленно хмыкнула. Тот бородатый мужчина, которого она видела в лесу, был определенно неприятным типом. Очевидно, что эта мысль отразилась на её лице потому, что Огма засмеялся:

— Догадываюсь, о чем ты думаешь. У каждого великого человека или героя есть своя дурная сторона. Ум и красота князя не помешали ему заставить жену, Рианнон, целых семь лет сидеть у ворот замка, встречать путешественников и вносить их на себе в замок.

Сага ужаснулась, представив себе это.

— За что он так с ней?

— Три года у них не было детей, а на четвертый княгиня родила сына. В одну ночь в комнату пробралось чудище и украло дитя. Рианнон никто не поверил, что она не убивала ребенка, и князь решил, что такое наказание будет справедливым.

Саге перехотелось есть. Живот скрутило при мысли о том, что именно к такому мерзавцу угодил грифон, и, раз он так легко семь лет издевался над собственной женой, то, что уж говорить о его охотничьей добыче?

— Почему Вы помогаете нам? — Сага не могла понять мотивов грифона привести её к царю потустороннего мира и не могла понять — почему старый бог решил вмешаться. Огма потянулся за новой книгой:

— Я — бог провидцев, девочка. Иногда один поступок влечет за собой то, что меняет многое вокруг.

Сквозь закрытые веки пламя в очаге превращалось в красное пятно. Оно подрагивало и качало из стороны в сторону. Черное и красное, словно багровый ткацкий челнок на черном полотне. Сага засыпала и падала в глубины сна, а красное пятно качалось прямо перед ней. Затем оно стало светлеть и увеличиваться в размерах, пока не превратилось в огромную лужу крови.

Она стояла посреди заброшенных развалин города. Прямо под ногами растекалась кровь. Она скатывалась в трещину на дороге, уходя прочь от лежащего на спине тела. Широко распахнутые глаза смотрели вверх, в небо, и в них отражалась его синева, вспышки взрывов и белый дым. Песок и руины дышали жаром. Солдаты прятались в укрытиях, гремели автоматные очереди. Нестройный хор оружейный залпов разрывал тишину. Над головой небо разрезал трассирующий след ракеты. Сага видела мятежников, которые обстреливали солдат, и они выглядели так, словно им нечего было терять. Мир раскалывался на куски, а глаза покойника безмятежно смотрели вверх, куда война не могла уже дойти. Она огляделась, надеясь, что среди тех нескольких тел, что лежали неподалеку, не увидит Эдуарда.