Дорогая миссис Бёрд… - [41]

Поток писем редел, и однажды Рози написала мне, что Генрик погиб в ночном налете над Германией. Родителям было жаль его, но они были рады тому, что теперь дочь всегда будет с ними.

С тех пор она мне не писала.

Несчастная Влюбленная. Кто знает, сколько им отмерено быть вместе? Почему они не могут быть счастливы?

Все это было просто ужасно. Мотки пряжи, велосипедные сиденья, толстые ноги – все, что я могла беспрепятственно передавать миссис Бёрд, – было совершенно неважно. Важно было совсем другое – просьбы людей, тщетно надеявшихся, что их услышат.

Шум в коридоре возвестил выход галеона из гавани.

– Большой конференц-зал, – провозгласила она, обращаясь в никуда и ко всем сразу.

– Да, миссис Бёрд, – отозвалась Кэтлин, занятая вычиткой рецепта овощной смеси с чечевичными крокетами и карри.

– Мисс Найтон, я не люблю кричать! – закричала миссис Бёрд.

– Прошу прощения, миссис Бёрд, – извинилась Кэтлин, без вины виноватая.

– Что? – снова крикнула миссис Бёрд, но все же сдалась. – Ох уж эта молодежь…

Пошумев еще немного, она удалилась.

Кэтлин покачала головой, вернувшись к карри, а я все думала о Розмари. Это письмо будет третьим, которое мне придется незаметно вставить в номер. Моей карьере в журналистике грозил полный крах.

Плохо дело. Нельзя не ответить на такое письмо. Стоило попробовать рискнуть. Сердце мое забилось чуть быстрее обычного, и я решила вновь испытать удачу. Пусть я чувствовала себя полной дурой, но ради всех Рози и Генриков стоило попытаться опубликовать его.

Глава 14 Славная вечеринка

В понедельник, когда я вернулась домой из редакции, почти оправившись от Неуместных Разговоров с мистером Коллинзом, капитан Мэйхью, он же Чарльз, сам позвонил мне. Голос у него был очень приятный, и беседа вышла такой же. Чарльз был очень рад тому, что во время вчерашнего налета со мной ничего не случилось, а я отвечала, что не так уж все было страшно, но ни словом не обмолвилась о детях на пожаре и о том, как чуть не завалило нашу пожарную бригаду. Сложно было договориться о встрече, но когда мы наконец исчерпали все хвалебные слова друг о друге и повисла томительная пауза, Чарльз героически спросил, нравятся ли мне танцы. Конечно, я ответила, что обожаю танцевать, а затем вдруг ляпнула, что Билл и Банти собираются на свидание вечером следующего дня.

Прозвучало это так, как будто я напрашивалась на приглашение.

– Не то, чтобы я напрашивалась на приглашение, – уточнила я.

Чарльз рассмеялся.

– Даже если и так, я вовсе не против. Просто хотел уточнить, не согласишься ли ты провести со мной вечер?

И я тоже засмеялась и сказала, что согласна, и мы договорились встретиться, если, конечно, Банти и Билл не будут против нашей компании.

Я была уверена, что они будут очень рады нас видеть, во всяком случае Банти точно, и мы поговорили еще немного, а затем попрощались, и я с минуту стояла у телефона, чувствуя себя счастливой.

Я не ошиблась насчет Банти. Она утверждала, что лучшей идеи мне в голову и прийти не могло, хоть я и желала ввернуть что-то вроде «спорим, что он не сорвется за первой юбкой какой-нибудь медсестрички, как Этот Эдмунд», что было совершенно не в духе «прости-прощай». Но если Банти перестанет злиться на Этого Эдмунда (как теперь она его называла), если ей полегчает – что ж, тем лучше. Я не стала говорить ничего про Билла, но подумала, что заодно постараюсь с ним помириться. Чем больше я думала о том, как несправедлива была к нему, отчаянному и такому смелому, тем больше казнила себя.

Банти, видимо, настолько обрадовалась предстоящей встрече, что была слегка не в себе и принялась постоянно отпускать всякие колкости вроде «а как капитан Мэйхью относится к мармеладу?» прямо за завтраком. Ответа, по понятным причинам, не было, и через пару дней я была вынуждена прямо сказать ей, что меня это достало. Но на самом деле мне очень нравилось говорить с ней о всяких приятностях, а не ссориться из-за писем, приходящих в редакцию к миссис Бёрд, и мы с ней пришли к выводу, что нисколько не запятнаем свою репутацию, если пойдем на «двойное свидание», как сказали бы в Америке.

Было здорово отдохнуть от звонков в пожарной части, немного прогуляться и развеяться, учитывая, что Билла с того утра я еще не видела, и надеялась извиниться. Не вмешайся Билл, и дети погибли бы. С этим не поспоришь, да я и не собиралась. Всему виной была эта кукла, из-за которой я так взъярилась. Он сознательно подвергал риску жизни своих ребят, Рой и Фред могли не спастись и прекрасно понимали это. Там, на станции, с телефонистками о таком не говорили. Теперь я узнала, почему, и, невзирая на свой праведный гнев, не собиралась нарушать ни субординацию, ни заведенный порядок. Я просто тихо злилась в уголке, но пар все-таки нужно было выпустить.

К вечеру среды мы с Банти приготовились заранее. Она надела бледно-зеленое платье, свой подарок на двадцать первый день рождения, украсив чудесным шарфиком из шифона, который плыл по воздуху, когда она танцевала. Я же остановила свой выбор на темно-голубом шелковом платье, хоть и не новом, но самом любимом из всех. Мы попрактиковались, вальсируя по комнате, и я надеялась, что станцую, как надо.