Дорогая миссис Бёрд… - [40]

Это было невыносимо.

– Я согласна, – пропищала я еле слышно, так тихо, что и летучая мышь с трудом бы меня расслышала. – То есть да, я бы хотела… – сумела выговорить я.

И снова испугалась собственных слов. Сейчас я чувствовала себя гораздо хуже, чем когда отец застукал нас с Банти, двенадцатилетних, хихикающими над картинками в одном из его медицинских атласов.

– Эээ, хорошо. Да, хорошо. – У мистер Коллинза словно гора свалилась с плеч. – Значит, решено. Я приношу вам свои извинения за то, что заставил вас все это выслушивать. Какой кошмар! Не представляю, как справляются родители. Я бы точно не смог. Ужасно, ужасно.

Он улыбался мне и выглядел весьма довольным собой.

– Чарльз приличный молодой человек, – добавил он. – Парень, что надо, это точно.

Уши его побагровели, и он спешно зашагал вниз по лестнице в том же направлении, откуда пришел.

Я с облегчением вернулась в наш кабинет, уселась за стол и принялась набирать новый роман, отвлекший меня от мыслей о новом номере и разговоре с мистером Коллинзом. Я как раз добралась до эпизода, в котором девушка из вспомогательной службы ВМС по распределению попадает на базу, где немедленно влюбляется в двух офицеров разом, когда прибыл свежепостриженный Кларенс, не пожалевший бриолина, горя надеждой, что Кэтлин оценит его усердие.

– Доброе утро, леди, – приветствовал он нас, начав басовито, закончив же предательским писклявым дискантом.

– Прямиком из типографии, – мрачно произнес он, делая вид, что ничего не случилось. – И еще почта пришла.

Я вскочила так резко, что ножки стула оцарапали пол.

– Свежий номер! – крикнула я Кэтлин. – Спасибо, Кларенс, – я выхватила у него журнал. – И письма! Потрясающе.

В этом выпуске было письмо Запутавшейся. Наивная, я думала, что все будет так просто – взять и напечатать ответ. Теперь в руках у меня было письменное доказательство моей вины, и я не находила себе места.

– Эмми, да не волнуйся ты так, – сказала Кэтлин. – Привет, Кларенс, хорошо выглядишь.

– Арррггх, – вырвалось у Кларенса, пораженного в самое сердце.

– А ну-ка, кыш! – цыкнула я.

Удивленная командирскими нотками в моем голосе, Кэт села так быстро, что пружинки ее кудрей так и запрыгали. Кларенс завороженно смотрел на них. Как-то он сообщил мне, что у нее чудесные волосы, а потом простоял в коридоре минут десять, заламывая руки, пока не пришел в себя.

– Спасибо, Кларенс, – тихо поблагодарила Кэтлин, жалевшая его.

Кларенс почти осмелился посмотреть на нее, но нервы подвели его в последнее мгновение, и вместо того, чтобы ответить ей, он дико захохотал, перекрывая три октавы, прежде чем поспешно ретироваться.

– Эмми, с тобой все в порядке? – заволновалась Кэтлин.

– В полном. Работы невпроворот.

Струйка сбежала по моей спине, когда я положила пачку журналов на пол у стола и принялась сортировать письма. Что, если миссис Бёрд решит заглянуть в номер, что должен выйти на этой неделе? Что, если она на самом деле всегда читает журнал, только каждый раз кладет его так, будто и не притрагивалась к нему?

Я со страхом посмотрела на дверь. Миссис Бёрд была у себя и в любой миг могла протаранить ее, как испанский галеон. Лучше вести себя так, словно все тип-топ. Отберу для нее Приемлемые Письма и отнесу ей вместе с копией нового номера.

Уверяя себя в том, что все обойдется, я вскрыла первый конверт.

Дорогая миссис Бёрд,

Только что я провел бесконечные полтора часа, держа в руках моток пряжи, пока моя жена его распутывала. Занятие, доложу вам, из неприятнейших. Почему нельзя продавать ее клубками?

Ваш

Леонард Т., эсквайр.

То, что нужно. Пряжа – это как раз по части миссис Бёрд. Я вздохнула свободнее и вскрыла следующий конверт.

Дорогая миссис Бёрд,

Я влюблена в юного поляка, который расквартирован неподалеку. Мы встречаемся уже почти год, и он сделал мне предложение. Мама хочет, чтобы я подождала до конца войны, так как считает, что мы долго не протянем, но я его люблю и знаю, что он меня тоже любит. Он образованный, служит в должности воздушного стрелка. Думаю, если бы он был англичанином, мама и слова бы не сказала.

Пожалуйста, подскажите, как мне быть?

Влюбленная,

Аксбридж, Миддлсекс.

Бедняжка. Как грустно, и как несправедливо. Не первое письмо такого рода попадалось мне на глаза. Их приходило мало, и я работала здесь меньше месяца, но уже видела подобные.

Две недели назад я попыталась попросить миссис Бёрд ответить на одно из них, от девушки, чей возлюбленный вступил в ряды британской армии. «Он один из лучших людей, которых можно повстречать», – писала она.

Я спросила у миссис Бёрд, не публикуем ли мы письма об Отношениях с Иностранцами, на что получила следующий, краткий ответ:

– Не сомневаюсь в доблести молодого человека. Но когда война закончится, они не будут никому нужны ни здесь, ни там. Не делайте такое глупое лицо, мисс Лейк, так устроен мир. Не стоит касаться подобного.

Не было смысла показывать ей письмо Влюбленной, но бросать вот так девушку, которая просто хотела быть с тем, кого любит, я не желала.

Она напомнила мне о девушке, с которой я повстречалась, когда навещала брата. Ее звали Розмари, она была из вспомогательных воздушных войск и по уши влюблена в чехословацкого пилота. Они встречались очень долго, и будь он англичанином, они бы давно уже поженились. Но ее родители были категорически против, так как считали, что он увезет ее в Европу, когда кончится война. Мне было ужасно жаль ее. Она не была красавицей, но едва начинала говорить о Генрике, лицо ее озаряла любовь и оно становилось по-настоящему прекрасным. Мы раньше писали друг другу (я говорила ей, что дожидаюсь Эдмунда), и каждый раз я читала, что она не теряет надежды на то, что ее родители все-таки передумают.