Дорога в Тару - [63]

Поскольку дело было за картами, Лу спросила:

— А вы, мой партнер, чем руководствуетесь при игре? Каким-то предварительным уговором?

На что Пегги важно ответила:

— Уговором? Я о таких вещах не знаю. Я руководствуюсь, как правило, боязнью сделать что-нибудь не так. А вы?

— Необходимостью, — ответила Лу, и Пегги усмехнулась.

Лу Коул вспоминала потом: «На руках у нашего противника было четыре «пики», а у моего партнера — шесть. Сама я держала две «пики» и два туза, и мы выложили на стол пять «пик», после чего поднялись и важно, чтобы не сказать торжественно, пожали друг другу руки через стол. Поскольку за картами мы больше разговаривали, чем играли, то скоро выяснилось, что я — янки, приехавшая, чтобы работать на фирму Макмиллана (хотя это уже и так все знали, но была такая манера — все равно спрашивать), и что я посещала Смит-колледж, где Пегги также провела год. А когда подали закуски и напитки, Пегги спросила, не зайду ли я к ним в следующую среду, чтобы поужинать с ней и ее мужем Джоном Маршем».

Лу приняла приглашение, и ее угостили домашним фирменным блюдом Маршей — жареными цыплятами с зеленью — и пирожными, и Лу с удовольствием слушала рассказы Пегги об Атланте и ее суждения о книгах и людях. Сама Пегги «рассказывала свои истории с таким мастерством и живостью, — писала позднее Лу, — что мне тогда и в голову даже не пришло, что не я, гостья, а она, хозяйка, была весь вечер в центре внимания».

Очень быстро женщины подружились, и когда чуть позже Лу вышла замуж за газетчика из Атланты Алена Тейлора, обе супружеские пары стали близкими друзьями. У Тейлора, журналиста и южанина, было много общего с Маршами. Не один вечер провели обе семьи вместе, и всякий раз, рано или поздно, разговор неизменно переходил к теме Гражданской войны.

Нередки были вечера, когда они вчетвером сидели за ужином в маленькой комнате «притона», и Пегги с Аленом оживленно обсуждали, к примеру, потери Атланты, понесенные от северян. И как-то раз, в один из таких вечеров, Пегги спросила Алена, в какой из тюрем сидели его родные во время войны. Он ответил и, в свою очередь, задал ей тот же вопрос.

— А сколько твоих родственников умерло в тюрьме? — спросила Пегги.

Он ответил с точностью до человека, поинтересовался, не пневмония ли с оспой были в большинстве случаев причиной смерти заключенных.

Для двух южан подобный разговор был самым обычным делом, и говорили они об этом так, словно сами пережили все тяготы войны. Лу же решительно посмотрела на них.

— Чего я не могу понять в южанах, — сказала она, — так это их одержимости Гражданской войной. Мы, северяне, забыли о ней. Почему вы не можете этого сделать?

— Чтобы объяснить тебе это, мне пришлось бы либо говорить всю ночь, либо написать длиннющий роман, — парировала Пегги.

Почти в это же время Лу узнала от Джона, что Пегги работает над книгой о битве за Атланту и о возрождении города в период Реконструкции. Лу переговорила с Медорой, с некоторыми из бывших сослуживцев Пегги, и редакторский инстинкт подсказал ей, что Пегги Марш вполне может написать книгу, которую удастся даже опубликовать. Лу принялась уговаривать Пегги показать ей рукопись, но Пегги на уговоры не поддавалась, а обсуждать соглашалась лишь историческую сторону романа.

В сентябре 1930 года Джон получил в своей компании повышение — стал директором по рекламе, и в ознаменование этого события Марши приобрели зеленый «шевроле», обретя таким образом не только свободу передвижения, особенно на время уик-эндов, но и новые обязанности для Пегги: теперь все друзья и родные, у которых не было машин, считали своим долгом обращаться за помощью к Пегги во всех случаях, когда им надо было куда-то поехать.

И все же именно машина дала Джону тот удобный случай, который помог ему «вернуть Пегги к работе». По воскресеньям они стали совершать поездки по местам боев времен Гражданской войны или по окрестностям Атланты, и, глядя вокруг, Пегги вспоминала все те рассказы о войне, которые она когда-либо слышала и многие из которых вошли в ее книгу.

Одна из таких поездок состоялась в жаркий день начала сентября, когда они с Джоном поехали в Далтон. А 20 сентября Джон пишет своей сестре:

«Эти места были особенно интересны для нас, поскольку именно здесь разворачивались основные события Гражданской войны и романа Пегги. Побывав тут в разгаре лета, мы прониклись огромной симпатией и глубоким состраданием к людям, сражавшимся в этих местах и вынужденным таскать тяжелые пушки по склонам этих гор в июле и августе. В одном из самых интересных мест в романе Пегги рассказывается о приближении армии северян к Атланте со стороны железной дороги и о первых проявлениях страха, что Конфедерация и в самом деле может быть разбита, в то время как армия южан вела бои и отступала по направлению к Далтону и дальше, к горам Кенессоу».

Это короткое однодневное путешествие оживило воспоминания Пегги об услышанных ею когда-то от старых ветеранов страшных рассказах о битве при Далтоне, и поскольку был выходной по случаю Дня труда и Джон не работал, они как-то вдруг решили съездить в Чаттанугу, откуда и началось отступление конфедератов к Далтону. Здесь надо отметить, что письмо Джона к Фрэнсис — редчайший случай, когда он или Пегги брались обсуждать какие-то сцены из романа.