Дорога в Сокольники - [4]

Стемнело. В доме зажгли огни. Детей, несмотря на протесты: «Мы еще подождем! Еще немножко!» — привели в дом, и теперь они на втором этаже пели, готовились к празднику.

Несколько раз Владимир Ильич порывался встать из-за стола, но его удерживали телефонные звонки. Телефонная связь работала с перебоями, с треском, голоса хрипели, словно вся огромная страна была простужена.

Когда Ильич последний раз положил трубку, на часах было уже полшестого.

Он решительно вышел в приемную. Надел пальто — каракулевый воротник шалькой, шапку-ушанку. Лидия Александровна протянула ему кашне, иначе бы он наверняка забыл его.

— Где Мария Ильинична?

— Уже давно в автомобиле.

— Спасибо. Я еду в лесную школу. На елку.

Автомобиль стоял у подъезда. Задняя дверца распахнулась, скрипнули пружины — Владимир Ильич сел рядом с Марией Ильиничной, младшей сестрой.

— Не замерзла? — спросил Владимир Ильич.

— Я тепло оделась.

— Хорошо, — Владимир Ильич наклонился к переговорной трубке, которая соединяла салон с кабиной шофера:

— Поехали, товарищ Гиль.

Машина тронулась с места и покатила среди сугробов к Никольским воротам.

— Помнишь, Маняша, елку у нас дома, в Симбирске? — неожиданно спросил Владимир Ильич.

— С годами все реже вспоминаю те времена, — призналась сестра.

Владимир Ильич закрыл глаза:

— А я хорошо помню последнюю елку в нашем доме.

В доме Ульяновых елку устраивали в гостиной. Дети убирали ее хлопушками, золочеными орехами, канителью, марципанами. А свечи зажигал сам отец — Илья Николаевич. Потом он задувал керосиновую лампу. Аня садилась за рояль…

И тогда начиналась игра в Брыкаску. Кто-то надевал вывернутый наизнанку тулуп — и таинственный, лохматый, словно пришедший из сказки, носился по дому, наводя на малышей радостный ужас. Брыкаска! Брыкаска! Все бежали, прятались и снова бежали.

А потом Брыкаска вдруг исчезал, а на вешалке появлялся пахнущий валенком тулуп…

Автомобиль пересек площадь и выехал на Мясницкую.

Владимир Ильич посмотрел в окно автомобиля. На перекрестках горели костры, и от людей, которые тянули руки к огню, ложились длинные, трепещущие тени. Хлопья снега таяли в клубах дыма, и у костров как бы не было снегопада.

Глава 7

Было уже совсем темно, когда в глубине Сокольнического парка послышались винтовочные выстрелы. Они звучали надсадно, раскалывая тишину пустынного парка.

Но в лесной школе никто не слышал перестрелки. Там все было спокойно.

У крыльца лесной школы осадил коня всадник в длинной шинели, в мохнатой меховой шапке. При свете фонаря виднелись только глаза, темные и блестящие. Всадник соскочил с коня и снял через голову винтовку. Он был невысок ростом, и в его руках винтовка выглядела непомерно длинной.

Привязав лошадь, он вбежал на крыльцо и несколько раз нетерпеливо дернул за ручку звонка. Внутри дома зазвенел колокольчик.

Надежда Константиновна открыла дверь и увидела незнакомца.

— Здравствуйте. Что вам нужно, товарищ?

— Телефон. Телефон есть у вас? — даже не поздоровавшись, спросил боец.

Надежда Константиновна успела заметить, что он молод и чем-то встревожен.

— Да, конечно, — ответила она. — Что-нибудь случилось?

Но незнакомец уже сам увидел висевший на стене деревянный аппарат и бросился к нему. Быстро снял трубку и начал крутить ручку.

— Барышня! Барышня! Скорее! 18–35… Дежурный? Товарища Кулагина! Как так нет товарища Кулагина? Кто говорит? Сотрудник милиции Воротников. Я звоню из Сокольников. Шестой Лучевой просек. Какой-то богатый дом, весь в огнях. Слушай, на Пятом Лучевом просеке мы наткнулись на банду. Они отстреливаются. Мне приказали доложить товарищу Кулагину. Барышня, барышня, да не разъединяйте вы! Ради бога! Дежурный! Если их не окружить — уйдут. Нет, не пройдет здесь автомобиль. Все замело снегом. Только на лошадях! Есть! Есть оставаться на посту и держать связь!

Он кончил говорить, и, когда вешал трубку, рука его дрожала, он никак не мог попасть на рычаг.

И в эту минуту Вера кинулась к молоденькому милиционеру:

— Павлик! Братик! Ты вернулся!.. Ты вернулся!

— Верка! Ты-то как здесь очутилась?

— Я здесь работаю. Воспитательницей. И здесь вовсе не буржуйский дом, а лесная школа.

Она крепко обняла брата — и тут шапка упала со стриженой головы юноши.

— Где твои шелковистые волосы, Павлик? — воскликнула Вера и ладошкой провела по коротким, покалывающим волосам.

— Называй меня, пожалуйста, Павлом, — тихо попросил брат. — Я ведь сотрудник рабоче-крестьянской милиции. Как мама?

— Все прислушивается к шагам. Ждет тебя.

— Времени нет съездить в Подольск — служба, — Павлик поднял на сестру глаза. — А о маме я все время думаю, и мне кажется, что она обо мне все знает.

— Да ничего она о тебе не знает! — вырвалось у Веры. — Теперь в каждом доме погибший или пропавший без вести!

— А к нам скоро Владимир Ильич приедет, — неожиданно сообщила Вера.

— Ленин? — Павлик порывисто сжал винтовку. — Здесь идет перестрелка, бой. Сюда нельзя Ленину!

Надежда Константиновна изменилась в лице. Не говоря ни слова, она решительно подошла к телефону и стала звонить.

— Барышня, пожалуйста, приемную Совнаркома! Лидия Александровна, можно попросить к аппарату Владимира Ильича? Нет? Уехал?.. Попробуйте позвонить на Никольские ворота… Уехал двадцать минут назад? — и уже упавшим голосом сказала: — Ему бы лучше не ехать. В Сокольниках сильные заносы…