Дорога в снегопад - [14]

— Мне кажется, — закончив петь, сказал Вадим Михайлович, — люди этого поколения и вправду полагают, что в их настоящей жизни никогда не может ничего случиться из того, что они видят в своих фильмах и о чем читают, если, конечно, читают. Умереть им не суждено, войны бывают только понарошку, они не смогут влюбиться, любовь к ним просто не придет… Они разве что будут стремиться одеваться так, как одеваются их герои. Но так раздеваться… — Вадим Михайлович усмехнулся и покачал головой, — так раздеваться они уже не будут. Целое десятилетие их уверяли, что они хозяева мира и обстоятельств не существует… Знаешь, в той или иной степени каждое поколение побывало в плену у этой иллюзии, но то, что происходит на наших глазах, эти нынешние… Это, знаете ли…

Алексей слушал Вадима Михайловича и думал о Кире.

— А что там еще за кризис прочат нам какой-то глобальный? — спохватился Вадим Михайлович. — Что там у вас слышно?

— Да ходят слухи разные, читал я там кое-что, — неопределенно ответил Алексей, так как сказать чего-то конкретного у него не было.

— Кризис, — ответил сам себе Вадим Михайлович, тяжело поднимаясь со стула, — это когда картошка не родится…

Алексей проводил его от беседки до темного крыльца.

— Ну, ты знаешь где лечь, — сказал Вадим Михайлович и скрылся в недрах дома не ожидая ответа.

Алексей кивнул, пошагал по двору, вышел за ворота, прошел немного по светлеющим в темноте колеям проселочной дороги и остановился. Воздух наполнял запах чертополоха, пижмы, цикория, а вдалеке подсвеченный монастырь, как ярко иллюминированный броненосец, словно бы плыл в полях, попирая волны отцветающих трав.

* * *

С дачи от Кости Ренникова Алексей вернулся со смятенной душой. То, что уже не один год казалось ему потерянным, навсегда оконченным, вдруг снова оказалось рядом, и какое-то чувство подсказывало ему, что это не просто так. Потребность поговорить об этом с кем-нибудь никуда не пропала, и лучше всего, наверное, сделать это было с самой Кирой, и он бы так и поступил, если б знал наверное, что и она испытывает что-то похожее.

Квартира Алексея находилась в одной из двенадцатиэтажных башен, стоящих на самой кромке березовой рощи, и выходила окнами на гаражный кооператив, когда-то обыкновенную огороженную площадку асфальта, а сейчас разбитую на боксы под аккуратными шиферными кровлями. Из окна ему была видна часть рощи с тропинками в ней, и были видны люди, которые проходили по этим тропинкам. Ближе к полудню роща пустела и только мамы с колясками и книжками сидели, как грибы, под сенью раскидистого орешника.

Он лежал на диване спиной к приоткрытому окну, за которым шел первый весенний дождь, и думал о Кире. Что значит думать о каком-то человеке? Само по себе это уже состояние. Это не значит думать что-то конкретное, а как бы вбирать в себя этого человека, где он живет в виде бесформенного облака, или, напротив, самому жить в его облаке, которое окутывает тебя как пелена. Это значит жить в прошлом, в настоящем и в будущем одновременно, потому что таково свойство любого человеческого размышления.

Общение с ней посредством «Одноклассников» сделалось важной частью его нынешней неопределенной жизни. Алексей увлекся этой новой игрушкой еще в Эдинбурге, и, пожалуй, не без тайной надежды встретиться с ней там. Так и случилось. И сейчас, слушая спиной, как едва обросшая травой земля жадно принимает мерно изливающиеся на нее струи, он снова думал о том же самом.

Кое-что он знал о ее жизни: главным образом из фотографий, которые она на своей страничке меняла довольно часто. Но далеко не обо всем можно было узнать, разглядывая фотографии. О страшных неприятностях, которые в последнее время обрушились на ее семью, она умолчала, а общие подруги, обычно услужливые в таких вещах, на этот раз отчего-то пожелали сохранить чужие секреты.

Одно дело было рассматривать на страничке «Одноклассников», да еще в чужой стране, это такое далекое, не имеющее уже к нему никакого отношения существование, другое дело — оказаться с ней в одном городе, почти в одном районе. И в груди у него разрасталась сжимающая сердце надежда, и страх, что все окажется так, как вроде бы обещали «Одноклассники».

В Британии многое отвлекало от неподходящих мыслей: язык, обычаи, среда, британские ребята. Британские ребята — это совсем не то, что пишут и думают о них в той же России. Британские ребята — это опасный, жестокий сброд, всякую минуту готовый решать любой вопрос кулаками, и из них, а не из изящных джентльменов, процентов на восемьдесят состоит население Королевства.

В окрестностях его эдинбургского дома самой громкой славой пользовался старинный паб «Вереск». Несколько раз в свободные от работы дни он напивался там до бесчувствия темным элем, который, по преданию, пивали еще герои «Черной стрелы». Здесь же, в пабе «Вереск», он познакомился с Бетси. Бетси занималась живописью и работала в манере, отдаленно напоминавшей манеру Чурлениса, хотя, как уверяла она сама, о таком художнике впервые услышала от Алексея. Одна из ее работ — утопающее в цветах жилище гнома, — украшала апартамент Алексея в доме с привидениями. В пабе «Старожил» играл на гитаре родной брат Бетси — Брент. Брент с товарищами исполняли кельтские баллады собственного сочинения, от которых веяло прохладой морских просторов и в которых звенели порой медные звезды, указующие мореходам путь.