Дорога в рай - [266]

О том, чтобы снова побывать после этого в лаборатории, я и не помышлял. Вы же знаете мое правило. Я никогда не возвращаюсь к женщине на второй раз. Со мной, во всяком случае, женщины отбрасывают все барьеры еще во время первого свидания, и потому вторая встреча скорее всего явится не чем иным, как исполнением старой мелодии на все той же старой скрипке. Кому это нужно? Мне — нет. Поэтому, когда я в то утро за завтраком неожиданно услышал голос Анри, я уже почти позабыл о его существовании. Он срочно приглашал меня к себе.

Преодолев дьявольски плотное парижское движение, я приехал на рю де Кассет. Припарковав машину, я поднялся на крошечном лифте на третий этаж. Анри открыл дверь лаборатории.

— Не двигайтесь! — вскричал он. — Стойте где стоите!

Он поспешно скрылся и вернулся спустя несколько секунд, держа в руках небольшой поднос, на котором лежали два красных резиновых предмета неопрятного вида.

— Затычки, — пояснил он. — Вставьте их, пожалуйста, в нос. Как я. Они не пропускают молекулы. Давайте же, запихивайте их поплотнее. Вам придется дышать через рот, но какая вам разница?

У каждой затычки на тупом конце имелась ниточка, служившая, видимо, для того, чтобы выдергивать ее из ноздри. Я увидел, что из ноздрей Анри болтаются два кончика голубых ниточек. Я вставил затычки в нос. Анри посмотрел, как я это сделал, и затолкал их поглубже большим пальцем. Потом он танцующей походкой направился в свою лабораторию, громким голосом говоря:

— Заходите, мой дорогой Освальд! Заходите, заходите! Простите, что я так волнуюсь, но сегодня у меня большой день!

Из-за затычек он говорил так, будто был сильно простужен. Он подскочил к шкафчику и, запустив в ящик руку, достал один из тех небольших квадратных флакончиков, в которые вмещается что-то около унции духов. Он поднес его ко мне, сжимая в обеих ладонях, словно маленькую птичку.

— Смотрите! Вот она! Самая ценная жидкость на свете!

Подобные нелепые преувеличения мне изрядно претят.

— И вы полагаете, дело сделано? — спросил я.

— Конечно же, Освальд! Успех, я уверен, полный!

— Расскажите мне все.

— Это не так-то просто сделать, — сказал он. — Но я попробую.

Он бережно поставил флакончик на скамейку.

— Вчера вечером я оставил эту смесь, ее номер тысяча семьдесят шесть, на ночь, — продолжал он. — Я это делаю потому, что каждые полчаса выделяется только одна капля дистиллята. Во избежание испарения, я слежу за тем, чтобы капли попадали в запечатанную колбу. Жидкости такого рода необыкновенно летучи. А утром, в половине девятого, я взял жидкость под номером тысяча семьдесят шесть, вынул пробку из колбы и принюхался. Всего-то разок втянул запах. А потом скова закрыл.

— И что же?

— О Боже мой, Освальд, случилось нечто удивительное! Я попросту потерял контроль над собой! Я делал такие вещи, какие мне бы и в мечтах не явились!

— Например?

— Дорогой вы мой, я был вне себя! Я сделался диким животным, зверем! Я стал нечеловеком. Куда-то делось все многовековое влияние цивилизации. Я вернулся в каменный век!

— Что же вы такое сделали?

— Я не очень отчетливо помню, что было в следующую минуту. Все случилось так быстро и стремительно. И между тем я был охвачен самой необычайной страстью, какую только можно себе вообразить. Единственное, чего я хотел, — это женщину. Все остальное утратило всякий смысл. У меня было такое чувство, что если я немедленно не раздобуду женщину, то взорвусь.

— Везет же этой Жанет, — заметил я, глядя в сторону другой комнаты. Как она себя сейчас чувствует?

— Жанет оставила меня больше года назад, — сказал он. — Я заменил ее на блестящую молодую химичку, которую зовут Симона Готье.

— Значит, Симоне повезло.

— Нет-нет! — воскликнул Анри. — В этом-то и весь ужас! Она не пришла! Именно сегодня она опоздала на работу! Я начал сходить с ума. Я выскочил в коридор и бросился бежать по лестнице. Я был точно какое-нибудь опасное животное. Я гнался за женщиной, за любой женщиной и надеялся, что Бог спасет ту, за которой я бегу!

— И кто же вам попался?

— Слава Богу, никто. Потому что неожиданно я пришел в себя. Эффект кончился. Это произошло очень быстро, и я остановился на площадке второго этажа. Я был один. Мне было холодно. Но я тотчас же понял, что случилось. Я побежал наверх и снова вошел в ту же комнату, крепко зажав ноздри большим и указательным пальцами. Я направился прямо к ящику, где хранятся затычки. Я держал запас затычек как раз на такой случай еще с того времени, как начал осуществлять свой замысел. Я запихнул затычки в нос. Теперь я был в безопасности.

— А разве молекулы не могут попасть в нос через рот? — спросил я.

— Им не добраться до рецепторных узлов, — ответил он. — Вот почему ртом не чувствуют запаха. Затем я подошел к аппарату и выключил его. После этого я перелил мизерное количество драгоценной жидкости из колбы в этот очень прочный герметичный пузырек, который вы здесь видите. В нем ровно одиннадцать кубических сантиметров жидкости под номером тысяча семьдесят шесть.

— И потом вы позвонили мне.

— Не сразу, нет. Потому что в этот момент вошла Симона. Она взглянула на меня и тотчас же бросилась в другую комнату, громко крича.