Дорога в рай - [21]

Но тут раздался щелчок. Трубку на том конце подняли, и он услышал женский голос:

— Алло.

— Здравствуйте, — ответил он. — Могу я поговорить с мадам Розетт?

Он не сводил глаз с Тима. Тим продолжал расставлять бутылки, делая вид, что разговор его не касается, но Юнец понял, что тот прислушивается.

— А я и есть мадам Розетт. А вы кто?

В ее голосе слышались нотки нетерпения и недовольства. Казалось, ей меньше всего хотелось, чтобы ее тревожили именно в эту минуту.

Юнец постарался сделать так, чтобы в его голосе звучала непринужденность.

— Это полковник Хиггинс.

— Полковник… как вы сказали?

— Полковник Хиггинс.

Он назвал фамилию по буквам.

— Да-да, полковник. Что вам угодно?

В ее голосе по-прежнему слышалось нетерпение. Эта женщина явно не из тех, кто станет церемониться. Он постарался держаться как можно более естественно.

— Видите ли, мадам Розетт, я тут подумал… Не могли бы вы мне помочь в одном дельце?

Юнец не отводил глаз от Тима. То, что он подслушивал, было ясно. Того, кто подслушивает, можно запросто вычислить, даже если тот и притворяется, будто ничего не слышит. В таких случаях человек старается не шуметь и делает вид, будто очень занят своей работой. Тим именно так себя и вел, переставляя бутылки с одной полки на другую, вертел их в руках, но не шумел и не оглядывался. В другом углу Старик курил сигарету, положив локти на столик. Он внимательно наблюдал за Юнцом. Ему нравилось следить за тем, что происходит, и он чувствовал, что Юнец стесняется Тима. Однако Юнцу надо было продолжать разговор.

— Я тут подумал, может, вы могли бы мне помочь, — сказал он. — Я сегодня был в Сигуреле, купил там темные очки и увидел девушку, с которой очень хотел бы сегодня поужинать.

— Как ее зовут?

Резкий скрипучий голос зазвучал по-деловому.

— Не знаю, — застенчиво ответил он.

— Как она выглядит?

— У нее… темные волосы, она… высокая и… очень красивая.

— Какое платье на ней было?

— Э-э… дайте подумать. Кажется, белое, с красными цветами.

И тут, будто его осенило, он прибавил:

— И красный пояс.

Он вспомнил, что на ней был блестящий красный пояс.

Наступила пауза. Юнец смотрел на Тима, который старался не греметь бутылками. Он осторожно брал в руки бутылку и так же осторожно ставил ее на место.

И тут вновь послышался скрипучий голос:

— Это может обойтись вам недешево.

— Я понимаю.

Юнцу вдруг надоел весь этот разговор. Ему захотелось закончить его.

— Может, это будет стоить шесть фунтов, а то и восемь или десять. Не могу ничего сказать, пока не увижу ее. Вас это устраивает?

— Да-да, устраивает.

— Где вы остановились, полковник?

— В отеле «Метрополитен», — не задумываясь, ответил он.

— Хорошо, я вам перезвоню.

И она бросила трубку.

Юнец повесил трубку, медленно вернулся к столику и опустился на стул.

— Ну как, — спросил Старик, — удачно?

— Да вроде да.

— Что она сказала?

— Сказала, что перезвонит мне в гостиницу.

— То есть перезвонит полковнику Хиггинсу в гостиницу?

— О Господи, — пробормотал Юнец.

— Да все в порядке. Мы скажем в гостинице, что полковник находится у нас в номере и чтобы соединяли с ним. Что она еще сказала?

— Что это будет дорого стоить, от шести до десяти фунтов.

— Розетт возьмет себе девяносто процентов, — сказал Старик. — Это грязная старая сирийская еврейка.

— Что она теперь собирается предпринять? — спросил Юнец.

Он был тихим человеком и теперь чувствовал себя неловко, оттого что затеял нечто такое, что может обернуться делом серьезным.

— Она поручит какому-нибудь своему своднику разыскать девушку и разузнать, кто она такая. Если она уже есть в списках, тогда все просто. Если нет, то сводник тут же в Сигуреле, не отходя от прилавка, сделает ей предложение. Если девушка скажет ему, чтобы он убирался к чертям, он поднимет цену, если она еще раз пошлет его к чертям, он снова поднимет цену, и в конце концов она соблазнится наличными и скорее всего согласится. Затем мадам Розетт назовет тебе цену в три раза больше, а разницу возьмет себе. Платить ты будешь ей, а не девушке. Разумеется, потом девушка попадет в списки Розетт, а как только она окажется у нее в лапах, ей конец. В следующий раз Розетт будет диктовать цену, и девушка не сможет с ней спорить.

— Почему?

— Потому что если она откажется, то Розетт скажет: «Ладно, моя милая, я позабочусь о том, чтобы твои хозяева в Сигуреле узнали о том, чем ты занималась в прошлый раз, как работала на меня и как использовала их магазин в собственных интересах. И тебя уволят». Вот что скажет Розетт. Несчастная девушка перепугается и будет делать то, что ей скажут.

— Судя по всему, хороший человек, — сказал Юнец.

— Кто?

— Мадам Розетт.

— Чудесный, — сказал Старик. — Просто чудесный человек.

Было жарко. Юнец вытер лицо носовым платком.

— Еще виски, — сказал Старик. — Эй, Тим, еще пару того же.

Тим принес стаканы и, не говоря ни слова, поставил на столик. Взяв пустые стаканы, он тотчас удалился. Юнцу казалось, что он изменился по сравнению с тем Тимом, который встретил их, когда они пришли. Теперь он был не веселым, а молчаливым и безразличным. Казалось, это не тот человек, который говорил: «Привет, ребята, где вы пропадали все это время?» Зайдя за стойку бара, он повернулся к ним спиной и стал опять расставлять бутылки.