Женька согласился, поехали, посмотрели, внук, не раздумывая, собрался в кадетский корпус.
Потом уже на последнем году обучения, пришло письмо от матери — звала приехать на каникулы. Женька посоветовался с дедом — тот одобрил эту поездку. Выросший, ставший совсем взрослым, немногословный, подтянутый, весь такой ладный, семнадцатилетний сын вызвал у матери восхищение, она носилась с ним, как с красным флагом, а он не ощущал ничего, ему было ни жарко, ни холодно. Сестренка — да… подросшая двенадцатилетняя, конопатая девчонка не сводила с него восхищенных глаз, нравилась ему она, общался с ней с удовольствием. А мать? У Женьки не было ни злости, ни обиды — только равнодушие. Пробыв вместо обещанных десяти всего пять дней, Женька уехал к деду.
Там, едва зайдя в дом, облегченно вздохнул — вот здесь он действительно дома. Потом было училище, потом служба и нелепое ранение, вместе с Костаревым Андреем, только вот нельзя было об этом говорить такой заботливой Лидии Сергеевне. Знал Женька, что брат Андрея пропал, вот и старался увести разговоры от Андрея на свою личную жизнь.
Как-то никому он не выкладывал все это, что давно не болело, а как-то мешало в душе, как мусор какой-то. Вот сейчас, помахав рукой такой славной и заботливой матери Андрея, он как-то легко вздохнул. Удивительно, но ушла тянущая эта даже не боль, дискомфорт из души, и Женька твердо дал себе слово навестить эту славную женщину ещё раз.
Лидуня же собралсь в санаторий, ох как давно она не отдыхала. В далеком восемьдесят шестом довелось ей отдыхать, тоже осенью — в Ялте, где она безумно влюбилась в море, горы, природу Крыма. Теперь вот ехать предстояло в Гродно, оставив соседке ключи — дома за хозяина оставался Васька, подобранный Лидой маленьким слабо пищащим котенком у подъезда и выросший в здорового нахалюгу. Лида, перекрестившись, поехала.
Осень в Беларуси была ещё красивая, деревья нехотя расставались с листвой, летали редкие паутинки, цепляясь за лицо, и Лида, улыбаясь неяркому осеннему солнышку, морща нос, снимала их. Везде было тихо, умиротворенно, самое то, что, оказывается, так сильно надо было замотанной Лиде — просто неспешно бродить по аллеям и всяким дорожкам-тропинкам, вдыхая горьковатый запах осени, любуясь на кустики самшита, издающего сильный запах поутру — на листьях собиралась влага, подпинывать ногой упавшие листья дуба и находить среди листвы — желуди, забавных человечков в шляпках, подолгу любоваться озером, бездумно глядя на водную гладь. После процедур — Лида умилялась:
— Как в СССР попала, все точно так же! — шла на обед, общалась с соседями за столом, смеялась до колик в животе — соседка, белоруска — Зина, истинная такая «деревенская баба», как сама себя называла — знала множество анекдотов и смешных историй — их стол был самым веселым.
Ходила с молодящейся соседкой иногда на танцы, но больше всего полюбилось ей бродить до самых сумерек на природе. Устав бродить, присаживалась на лавочку, иногда забредала совсем далеко, нашла поваленный ствол дерева, удачно навалившийся на два пенька. И местный садовник обыграл — превратив этот ствол в уютное сиденье, отполированное многими отдыхающими до блеска.
Вечерело, Лида, подустав, присела на уже полюбившееся местечко, и бездумно смотрела на небольшую рябь на воде.
— Что Вы здесь делаете? — резкий вопрос заданный каким-то мужиком заставил её подпрыгнуть. Она подняла глаза — в двух шагах стоял почему-то очень злой мужик.
— Сижу! — пожала плечами Лида.
— Сколько можно?
— Можно что? — не поняла Лида.
— Меня преследовать! Вы, я вижу, новенькая и туда же. Я тысячу раз говорил и ещё раз повторюсь — не уважаю охотниц за мужчинами. Почему вы думаете, что я сам не могу себе выбрать подходящую женщину?
— Бред какой-то! — с недоумением глядя на него, проговорила Лида.
— А раз бред, почему Вы упорно сидите на моем месте и не уходите?
Лида вздохнула, покрутила пальцем у виска, поднялась и пошла в сторону корпуса, бросив на ходу: — Табличку повесьте, что частная собственность, иначе так и придется негатив свой выливать на людей.
В комнате соседка наводила марафет, собираясь на танцульки.
— Лида, что ты так долго? Давай быстрее, у нас сегодня интересно будет — каждый год в это время приезжает тааакой мужчина, — она закатила глаза, — все женщины от восемнадцати и до… мечтают его захомутать.
— Миллионер что ли? — равнодушно спросила Лида.
— Не знаю, сколько у него денег, но все подозревают, что скорее всего — да, и такой мачо!!
— Брось, скорее всего, альфонс, прямо — смотри, миллионер и будет здесь ошиваться?? У них — Багамы-Бали-Канары, яхты-круизы крутые, не смеши.
— Нет, если бы он был альфонсом, то постоянно бы к кому-то прилеплялся. А этот — нет!
— Ты-то откуда знаешь?
— Так местных расспросила, кто здесь работает.
— Местные, может, вам всем врут?
— Ты что, не пойдешь?
— Нет, я лучше почитаю, да и сын обещал звонить!
Лида выкинула из головы этого хама и с удовольствием почитала. Пообщалась с сыном, он явно что-то замыслил, недоговаривал, Лида не стала выпытывать, но вот сложилось у неё впечатление, что на Новый год, скорее всего, он приедет — сюрпризом, уж больно веселый голос был. Сын порадовался за мать, поворчал, что давно надо было про себя подумать.
