Дорога в никуда - [6]

Солдаты носили цилиндрические, заостряющиеся кверху шлемы с шейной защитой, черные пиджаки мундиров до колен с застегивающимися на кнопки полами и красные длинные брюки, заправленные в сапоги. У них тоже были мечи на широких кожаных поясах, а в руках они держали ружья. На ружьях были полукруглые барабаны для патронов. В то время, как офицер был гладко выбрит, насколько это было видно, у солдат были окладистые бороды и длинные, до плеч, волосы, что делало их похожими на диких кочевых цыган.

Солдаты начали обыскивать двор. Оба мужчины в укрытии слышали, как они топают сапогами и хлопают дверями. Офицер, казалось, взялся за крестьянку. Ту Хокс слышал, как он медленно и с акцентом говорил с ней, словно использовал язык, который он изучал в школе. Женщина отвечала, и, казалось, этот язык был ее родным. Ту Хокс снова попытался понять смысл их разговора и хотя ему казалось, что он вот-вот поймет его, это ему не удалось. Прошло минут десять. Солдаты собрались. Страшное кудахтанье и перепархивание свидетельствовало об экспроприации крестьянского добра, в частности, птицы. В военное время в таком грабеже не было ничего особенного, — подумал Ту Хокс, — но солдаты должны были быть другой национальности, чем женщина, иначе между ней и офицером не было никаких проблем во взаимопонимании. Может быть, он принадлежал к другой народности, которая существовала в Румынии. Может быть, это были венгры? Это казалось логичным выводом, но Ту Хокс сильно сомневался в этом.

Они ждали. Солдаты смеялись и громко разговаривали. Женщина вела себя тихо. Наконец, офицер решил, что мора ехать дальше, отдал приказ и пошел к машине. Солдаты, каждый с одной или двумя убитыми курами на поясе, перебрались через борт автомобиля.

Звук мотора отдалился, автомобиль исчез из вида. Ту Хокс покинул свое неудобное место наблюдения.

— Я не думаю, что они искали именно нас, иначе они простукали бы весь пол и обнаружили бы опускную дверь. Но кого же они тогда искали, если не нас?

Он хотел выбраться наружу, но решил проявить терпение. Может быть, солдаты скоро вернутся или поблизости находится еще один отряд. Медленно проходили часы. Наверху было тихо.

К вечеру над ними ожило. Послышались шаги, звук подвигаемой мебели. Опускная дверь со скрипом поднялась; в отверстие упал свет лампы. Ту Хокс достал пистолет и поднялся по лестнице, твердо решив сопротивляться взятию их в плен.

Возле очага стоял мужчина и занимался куском вяленого мяса. Ту Хокс увидел, что, кроме большого охотничьего ножа, он ничем не вооружен, и сунул пистолет обратно в кобуру. Мужчина с застывшим выражением лица посмотрел на них обоих. Он был черноволос, как и женщина, и спутанные пряди волос свисали ему на лоб. На нем была рубашка и брюки из грубой прочной материи. Он выглядел достаточно пожилым, чтобы быть отцом этой молодой женщины, и, вероятно, был им.

Женщина предложила им густого супа, который бурлил в котле. О'Брайен и Ту Хокс не были голодны, потому что во время ожидания они пообедали шпигом и солеными огурцами, однако Ту Хокс боялся, что их отказ обидит этих гостеприимных людей. Он благодарно кивнул женщине, потом объяснил О'Брайену свои соображения. Во время разговора он заметил движение, произошедшее в чертах лица старого крестьянина. Мужчина удивленно переводил взгляд с одного чужака на другого и на лбу у него пролегли глубокие морщины.

Два пальца опустились на шероховатую поверхность стола. Женщина разлила суп в пестро раскрашенные миски из обожженной глины, положила возле них деревянные ложки, потом снова занялась своими кухонными делами. Мужчина некоторое время походил взад и вперед, разговаривая с женщиной, потом опустился за стол и стал есть суп из своей миски.

Больше не было произнесено ни одного слов. Опустошив свою миску, он встал и знаком указал обоим летчикам, чтобы они следовали за ним. Они вышли, откинув тонкую ткань, занавешивающую дверь, ведущую наружу. Ткань была хотя и тонкой, но очень грубой и един ли находила в качестве защиты от комаров, но потом Ту Хокс заметил, что она пропитана каким-то маслом. Он узнал этот прогорклый запах. Это было такое же масло, каким женщина смазывала себе волосы.

Хотя это и не было подсолнечное масло, оно направило ход мыслей Ту Хокса совершенно в другую сторону. Для его индейских предков было обычным, что женщины смазывали свои волосы подсолнечным маслом. Его разум пришел к заключению, которое он постарался отбросить, поскольку это было просто невозможно. Но непреложным фактом было то, что он заметил в разговоре крестьян фразы, которые напомнили ему диалект ирокезов. Они все еще оставались ему непонятными, но они не могли принадлежать ни к румынскому, ни к славянскому языкам; этот язык не принадлежал ни к индоевропейской, ни к угро- азиатской семьям. Это был диалект, фонетика и структура которого были родственны языкам, на которых говорили онондага, секепа, мохауки и чероки.

Он ничего не сказал О'Брайену о своей нелепой гипотезе. Мужчина провел их по двору к сараю. Огромная дверь со скрипом закрылась за ними. Там было темно, хоть выколи глаз. Ту Хокс положил руку на плечо О'Брайена и мягко оттолкнул его на пару шагов влево. Если крестьянин намеревался неожиданно напасть на них, он не найдет их там, где видел их только что. С полминуты не было слышно ничего, кроме тихого шороха в сене. Затем раздался слабый металлический звук, словно кто-то достал оружие из чехла. Ту Хокс, готовый к прыжку, присел на полу, сжал в своих вспотевших пальцах рукоятку пистолета. Вспыхнула спичка, и Ту Хокс увидел крестьянина, подносящего пламя к фитилю фонаря. Крестьянин отрегулировал длину фитиля; внутренность сарая наполнилась пятнами света и танцующими тенями.