Дорога в небо - [95]
Главнокомандующая всё предусмотрела. Какая сила на свете могла бы ей помешать?
Глава XIX
«Есть те люди, к которым мы приходим, когда у нас всё хорошо. И те, к которым идём, когда плохо. Вторых мы обычно не ценим», — как-то поведал Гебье. Уан теперь вспомнил это. Он не остался с органистом, не разыскал Нэрэи, но пришёл к Альвеомиру.
Одинокое создание, не доброе и не злое, почти всегда смотрело вниз. Его как будто отвлекало что-то невидимое, иное. Теперь оно сидело над ручьём, обняв гобой и позабыв о нём, и казалось Хину духом холмов или зимней феей, слетевшей со звёздного неба и попавшейся в хрустальную ловушку. Ожившая фигурка бледной фарфоровой девушки, кружившейся на крышке музыкальной шкатулки — таков был Альвеомир. И отчего-то именно ему Одезри поверял глупые детские тайны и впечатления, которыми ни с кем не делился прежде.
— Ты ведь знаешь его манеру игры? — спрашивал уан и сам себе отвечал. — Очень выразительные басы, изумительная подвижность и беглость левой. У меня так не выходило, но я настойчиво учился ему подражать. Мне не хотелось просто играть, а хотелось играть так же. Так же опускать руки и поднимать их, так же лихо выполнять броски. И когда в своих повадках я замечал отражение его привычек, мне это доставляло удовольствие. И всякий раз я боялся, что он тоже заметит. С него сталось бы высмеять меня.
А ещё я долго не ведал, как мил ему рояль. Под звуки клавесина, когда-то очень давно, мне мнилось: ожила моя сказка. Словно бы Келеф, Хахманух, Синкопа и все остальные — это всё тени из столовой, вышедшие на свет и обретшие форму. Я не боялся их, ведь они были моими: я их увидел — или придумал; они приехали из моего сна. Я всегда о них знал. А остальные только бранили меня или смеялись. Вот почему летни и мать были так злы: я оказался прав. Это всё равно, что если в стране слепых рождается зрячий. В общем-то, это постоянно происходит: все дети видят, пока взрослые не научили их закрывать глаза. Но я оказался ребёнком, который упорствовал. Даже более того: я страшно боялся ослепнуть. Мне угрожали наказаниями и немилостью, мне сулили многие радости. А я представлял себя птицей и не верил в прелесть клетки. Я собирался улететь. Наверное, к отцу. Однажды уже раскинул руки, но шагнуть не успел — они меня поймали. И что-то меня удерживало от второй попытки. Как будто я знал, что наступит день, когда в страну слепых придут ещё зрячие. Ребёнком я не понимал, что их непременно попытаются убить. Я и сейчас не понимаю до конца, почему, но знаю: никто из людей иначе не поступит, ни мы, ни весены. То, что на нас непохоже — опасно. То, что опасно, нужно уничтожить, пока оно не ударило первым. «Делай честно, а думай высоко» — к кому люди обращали подобное наставление? Даже Келеф всё время толкует мне обратное!
— Быстрее всего заживают раны на совести, — впервые подал голос Альвеомир. Оказалось, он слушал.
Хин усмехнулся:
— Ну, конечно. И он совсем не оттого лезет в вазу.
— Люди говорят: реки глубокие плавно текут, народы великие мирно живут.
— А ещё они говорят: мира не ждут — его завоёвывают, — отрезал Одезри.
— Согласие крепче каменных стен.
Хин покачал головой и взялся перечислять:
— На языке у врага мир, а на сердце война. Не постой за волосок, бороды не станет. Смекнёшь да схитришь — врага победишь. Это к тому, толковал Орур, что подозревать надобно каждого. А дальше — бить, так добивать, а не добивать, так не начинать. И кто хочет воевать, тому причин к войне не занимать. Уж ты мне можешь о людях не рассказывать!
Альвеомир словно не слышал последней фразы.
— Мы говорим: если ищешь, за что возненавидеть, найдёшь. И если ищешь, за что полюбить — найдёшь.
Хин остыл и устыдился своей вспышки, хотя в тонком девичьем голосе не было и тени упрёка.
— Я скажу тебе, отчего он лезет в вазу, — вздохнув, произнёс Альвеомир. — Ты прав, в Лете он научился закрывать глаза, усвоил ваши методы. Ты говоришь, что сам шёл против всех, и это было трудно. А он ещё пытается показать нам, как хорош его путь. Неспособность к откровенности — вот что его изводит. Он понимает свою ошибку, а вслух признать её — не может. «Я не премудрый бог, я Биё из второго младшего поколения», — вот всё лекарство.
Сил'ан опустил в воду лёгкую ленту и принялся вдумчиво наблюдать за её извивами.
— Знаю, — неспешно молвил он спустя какое-то время. — Себе помочь не может, но берётся судить других. Всё верно. Я ещё и людей берусь судить. Весна на радость не похожа. Понравилась она тебе? Едва ли. Глаза, увидевшие землю, в иную землю влюблены.
Хин аж присел рядом, удивлённый:
— И ты знаешь этого поэта? Келеф много мне читал из него.
— Унылое?
Одезри безотрадно улыбнулся:
— Снова перечислять?
— Меня не тяготит. Так почему нет?
— «На земле милее. Полно плавать в небо». «Всё равно не будет то, что было раньше». Или «Не буди того, что отмечталось, Не волнуй того, что не сбылось…»
Уголки губ Альвеомира чуть дрогнули:
— Но «Тех, которым ничего не надо, Только можно в мире пожалеть».
Хин недоверчиво тряхнул головой. Ему вдруг сделалось веселей:
— Опять тот же спор! Только цитаты вместо поговорок?
Мёртвая саванна, причудливые красные скалы и белые пески, поющие на ветру — такова страна вечного лета. Здесь люди жестоки и хитры. Пытаясь выжить и защитить свою землю от алчных соседей, Хин, мальчишка шести лет, и его мать просят о помощи древний народ Сил’ан. Но Келеф — его посланец — сталкивается со стеной ненависти и суеверного страха. Подданные готовят бунт, чужие войска вторгаются во владение. Сможет ли Хин стать ключом к пониманию между двумя народами?Он услышит музыку Лун, оседлает облако, встретит в себе цветного дракона.
Услышать в ночи музыку и пойти на магический зов. Поддаться чарам, которые так легко обрубить, но… зачем? Приманить песней понравившуюся девушку… и оказаться связанным со своенравным созданием воздуха. Пойти за своим сердцем — и столкнуться с застарелым проклятием. Случайная встреча, обернувшаяся судьбой… Магия песни, побеждающая даже эльфов. Маги, эльфы, сильфы, русалки, гномы и саламандры. Сумеют ли они договориться между собой?
В легендарном полу-мифическом городе Бел Ярнаке самыми могущественными магами являются жрецы Чёрного минарета. Главный среди них, алхимик Торазор, в течение долгого времени стремиться получить некий редкий элемент. Отчаявшись после тысяч безуспешных попыток, он посредством колдовского обряда призывает могущественное божество — Друм-Ависту, Сияющую Тьму…
Это удивительная история о том, что случается, когда выпускницы Академии Крестных Фей и Ведьм вместо плановой отработки практики, подтверждающей право на получение диплома, решают поступить по-своему. Крестных заказывали? Нет? Ваши проблемы.
Книга для поднятия настроения – динамичные сюжеты, легкий слог и добрый юмор.Принцесса упряма, как железная цепь, норовиста, как коза, и умна, как обоюдоострое лезвие. Она действует, ошибается, влюбляется, дерется и постоянно что-то ищет: еще не подаренное кольцо, драгоценного коня, обманутого рыцаря, городскую казну.Шесть историй, шесть приключений принцессы в самых разных обстоятельствах. Неизменно одно – решать проблемы надо немедленно: ждать и сожалеть о несделанном принцесса не умеет.
Волшебники суетятся лишь по особенным случаям, когда представляется возможность обокрасть коллегу чародея. Ведьмы же, суетливые от рождения, стараются совершить пакость из пакостей. И только иллюзионист спокоен до тех пор, пока не решает устроить грандиозное представление, попутно спасая город от величайшего зла. Три истории, множество героев и лишь одно главное действующее лицо — магия.
Юная Рита училась, общалась, жила. Но с приходом одного шамана все встало с ног на голову. Она вернулась домой. Заняла свое место в Кругу Тринадцати. Однако что-то не давало ей повода сидеть спокойно, и она постоянно вляпывалась в истории. И теперь ее мучают только три вопроса: зачем уничтожать Круг Тринадцати? Кто такой шаман Жинн и каким боком-припеком здесь ее бывший ректор? И кто же все-таки любит Риту, не обманывая? Закончено, но почти не редактировано.