Дорога в небо - [91]
Полукругом ряды для старейшин. Ступени, ведущие к возвышению, укутаны в мех убитых чудовищ. Лодак представлял так ясно, словно незримо присутствовал там: старейшины собираются, едва зализав раны после поражения, здесь, в этой зале. Место правителя на возвышении — трон, как начали его недавно называть — пустует. Не оттого, что уан не пришёл, а оттого, что уана больше нет. Так, может быть, его и не будет?
Заманчиво, наверняка сочли тогда многие. Поднять головы, сбросить оковы страха!
Невозможно, думал Лодак. Страх — не внешние цепи. Страх — внутри. Есть ли тиран, нет ли его, тот, кто приучен бояться, будет бояться. Даже властвуя безраздельно в собственном крошечном владении, он останется тем же рабом своего ненавистного господина.
Но старейшин не следовало недооценивать. Как видно, кому-то из них хватило ума понять, куда ветер дует. «Нужно держаться вместе, — вероятно, сказали они. — Посмотрите, что происходит: на севере разгораются войны за власть над предгорьем, войско Онни растёт, уан Каогре на юго-востоке владеет землёй, которой прежде хватило бы сорока правителям. Настало время жадности, но один и камень не поднимешь, а миром — город передвинешь!»
Им трудно было бы и намеренно отыскать такое украшение трона, каким оказался Ларан. Во всяком случае, поначалу. На совещаниях его от скуки клонило в сон. Он мало что понимал, упивался лестью старейшин и быстро выучился петь с их голоса. Чем не подарок судьбы старикам, настрадавшимся от произвола кровавого тирана?
Милый мальчик рос, забавляясь с короной — опасной игрушкой. Недалёкий и безвольный, он по-привычке от всех неприятностей прикрывался братом, словно щитом. Вдобавок, опьянённый властью, он и советом готов был помыкать, закатывал сцены и требовал выполнения своих «маленьких капризов». Он не замечал взглядов за спиной, перешёптываний. Выходки глупца, его безудержная страсть к развлечениям и роскоши, понемногу начинали досаждать правительству.
Лодак знал, что его, младшего, припасли на всякий случай, и держался в тени. В отличие от капризного братца, относился к старикам из совета с искренним почтением, ни в чём не прекословил им. Он признавал безмолвно, что уан лишь кукла, правят же стоящие за троном. И те, проницательные, видя его насквозь, с удовольствием говорили друг другу: «Он предсказуем».
Балкон и ложи в зале-колодце были закрыты. Военный совет гильдийцы устраивали не для публики, но этот вполне напоминал Ин-Хуну представление — только для узкого круга гостей. В смятении, он слушал, как представитель Льера произносит речь. И все слова этой речи он знал ещё с праздника в парке.
— … великое множество птиц… словно туча закрывают небо, — вещал громкий, настырный голос. Такой не собьётся. Надо, значит надо: поставит цель, дойдёт, сметая все преграды. Стоит ли игра свеч? Зачем? Едва он выступил в путь, такие вопросы уже не важны.
— …эшелонированные по частям и подразделениям… — вколачивалось в головы слушателей — … с поразительной точностью извергают небесный огонь…
«У противника нет той силы, что могла бы их остановить…» — подумал Ин-Хун, и представитель Льера послушно повторил за ним.
Уванг Сокода осторожно обвёл взглядом лица, и дурное предчувствие иглой кольнуло его в сердце: многие слушали внимательно, как будто верили. А что если и вправду верили: так сильно желали обрести непобедимое оружие, что закрывали глаза?
«…На смену первому эшелону подходят птицы второго, чужие укрепления горят, воины мечутся в панике. Красные столбы пламени с воем устремляются к небу, вздымая тучи искр и окрашивая чёрный купол ночи багровыми сполохами. Огонь повсюду. Он возникает всё в новых и новых местах, вырывается из новых и новых развалин. С гулом горного обвала оползают городские постройки, стёкла лопаются с жалобным звоном. Как игрушки, сворачиваются в клубки и обращаются в золу дома из шкур в деревнях. Всякое сопротивление раздавлено без потерь с нашей стороны… Небо пылает. На десятки ваа вокруг пески покроются хлопьями копоти…»
— И больше не придётся жить в страхе, — обронил кто-то.
Ин-Хун не был уверен, что эта фраза значилась в роли, и не удержался от ответа — точно так же с места, не испросив позволения взять слово:
— Неужели? — запальчиво воскликнул он. — Уж лучше бояться дикарей, чем самих себя пуще всяких чудовищ!
Ментальщики, все четверо как один, посмотрели в его сторону. Внимательный взгляд Вурэ-Ки сменился грустной улыбкой, остальные просто отвернулись, когда Предстоятель грохнул жезлом об пол.
— Соблюдайте порядок!
Ин-Хун вытер лоб платком. Он так волновался, что у него заходилось сердце и кружилась голова. Ко всему вдобавок, он обильно потел. Совет же тянулся и тянулся.
Когда сделали первый перерыв, кто-то, может быть, уванг Штирии, сказал в шутку:
— Да у тебя, оказывается, обострённое чувство справедливости.
Ин-Хун не ответил, присел на пол. Постепенно ему стало легче. Бухнул и задребезжал гонг, пора было продолжать. Он пошёл на место, и тут только осознал, что уже долгое время чувствует чей-то взгляд. Убеждённый, что это один из «актёров», он повернулся и посмотрел ему в глаза с высокомерным презрением. Но разглядывал его не человек: один из Сил'ан, в маске с фиолетовыми губами и золотистой пылью на ресницах.
Мёртвая саванна, причудливые красные скалы и белые пески, поющие на ветру — такова страна вечного лета. Здесь люди жестоки и хитры. Пытаясь выжить и защитить свою землю от алчных соседей, Хин, мальчишка шести лет, и его мать просят о помощи древний народ Сил’ан. Но Келеф — его посланец — сталкивается со стеной ненависти и суеверного страха. Подданные готовят бунт, чужие войска вторгаются во владение. Сможет ли Хин стать ключом к пониманию между двумя народами?Он услышит музыку Лун, оседлает облако, встретит в себе цветного дракона.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.