Дорога в горы - [28]

Высокий рыжеволосый ефрейтор, запинаясь, начал объяснять, что команда с его разрешения готовит посылки к отправке домой, в фатерланд.

Хардер, багровея, шагнул в угол, где с паяльниками в руках стояли два солдата, и увидел груду банок, пирамидой сложенных на полке. Банки были уже готовы к отправке, килограммовые, наполненные сливочным маслом. Их оставалось лишь уложить в ящики и сдать на полевую почту. К удивлению солдат, командир не сделал на этот раз ни малейшего замечания. Он подержал одну из банок в руках, понюхал оставшееся в ведре масло и поспешно ушел.

Вернувшись к себе, Хардер схватил клочок бумаги и начал что-то быстро подсчитывать. Даже глаза его засверкали от удовольствия, когда он убедился, как основательно можно нажиться на кубанском масле! Вскоре, по его вызову, в штаб явился фельдфебель, ведающий солдатским питанием, и получил приказ: ни одной банки не выбрасывать, ежедневно докладывать командиру о наличии свободной тары.

Жена Хардера, Гертруда, не раз писала, что, если война затянется, их торговле придет конец: все меньше и меньше продуктов остается на полках их магазина, все труднее доставать товар для продажи. Так недолго и до нищеты дойти… Хардер знал: Гертруда, конечно, преувеличивает трудности, но в отношении закупки товаров она права. Но ничего, килограммовые банки с прекрасным кубанским маслом сразу исправят положение. Там, в Нейсе, страшная дороговизна, и Гертруда по-настоящему оценит мужа, поймет, что он не только воин, но и опытный коммерсант!

Солдатам было приказано делать ящики, готовить посылки. И на следующее утро полевая почта уже увезла в Нейсе первые подарки Гертруде.

Хардер приказал отныне готовить пищу для солдат только из консервированных продуктов. В станице Зеленчук под угрозой оружия шла усиленная заготовка масла. День и ночь работали упаковщики: ремонтная мастерская превратилась в цех консервированного масла.

Хардер потирал руки, прикидывая чистую прибыль. Он уже радовался, что вышла задержка с картами, что так долго не возвращается офицер, посланный за ними в штаб полка. Чего ради торопиться? Не лучше ли придумать причины, которые позволят задержаться здесь подольше? Причин много. Во-первых, батальон нуждается в пополнении: у него такая недостача в живой силе, что часть оружия совершенно не используется, особенно мины…

Все эти размышления разом рухнули, когда к особняку подкатила полковая бронемашина с нарочным, доставившим карты и приказ о выступлении. В приказе говорилось, что с выступлением нельзя медлить: в горах организуются партизанские отряды, которые, по мере продвижения немецкой армии, окажутся у нее в тылу и могут причинить немало вреда. Хардеру предлагалось закупорить тропу и тем отрезать русских, ушедших в горы, от населенных пунктов.

Хардер скривил губы в презрительной усмешке: паникеры! Кто, как не он, знает, что делается в горах? Вот она радиограмма Зубова: «В горах пусто, за исключением мелких, почти безоружных групп». А Зубову можно верить.

В отдельной записке из штаба сообщалось, что следом едет командир горнострелкового полка Вольф. «Хитрит, старая лиса, — подумал Хардер, — загонит меня в горы, а сам останется сидеть в своей норе, делая вид, будто воюет». О, Хардер прекрасно изучил повадки старого полковника: мастер науськивать! Кроме того, обер-лейтенант знал, что оставить занятую дорогу на Эльбрус Вольф не может. А поход в горы представлялся Хардеру тяжелым, ничего не обещающим. Леса, голые скалы, безлюдье… Скучная калькуляция!

Со злостью выхватив из пакета еще одну бумажку, Хардер радостно вздрогнул: боже мой, какое счастье! Отныне он — капитан! Да, капитан Хардер! Вот оно, долгожданное!

Отбросив почту, Хардер подскочил к чемодану, вывалил содержимое его на стол, начал рыться в коробочках, в узелках. Еще в Греции приобрел он расшитые особой, дорогой канителью капитанские погоны. Два года возил их в чемодане, волновался, ждал, и — наконец-то!

— Эй, Пауль! — гаркнул офицер.

В комнату вбежал ординарец и, увидев в руках командира витые капитанские погоны, в изумлении застыл на месте. Хардер кивнул ему на новый мундир:

— Живо!

…Через два часа рота горных стрелков уже вытянулась на тропе. В хвосте колонны солдаты вели тяжело навьюченных лошадей и мулов. Роте предстояло углубиться в горы и стать хозяином тропы, ведущей на перевал.

А Хардер еще с двумя ротами батальона остался на усадьбе МТС. Он был озабочен не столько походом в горы, сколько своими личными делами. Запасы консервных банок иссякли. Надо было что-то придумать: требовалась тара. И солдаты уже кроили листы белой жести, обнаруженной на складе, готовя упаковку.

Война войной, а он и мысли не мог допустить, чтобы прикрыть торговлю. «Будь умна, моя крошка, — писал Хардер жене. — Жди, война несет нам счастье».

Глава двадцать пятая

Дед Матвей с солдатами прибыл в Орлиные скалы на рассвете.

Последние сутки весь гарнизон ожидал их с северной стороны, а они, вопреки ожиданиям, явились с южной.

— Вот тебе и на! — удивился лейтенант Головеня. — Какими судьбами?

Еще недавно и Пруидзе, и Митрич уверяли его, что обойти Орлиные скалы невозможно. А выходит, враги могут появиться с тыла?