Дорога в Гандольфо - [12]

Мотоцикл плюхнулся на посыпанную отполированной галькой дорожку, которая вела к зданию миссии. В следующую секунду выброшенный из седла Маккензи, перелетев через руль и прокатившись по грунту, с глухим стуком ударился о первую ступеньку крыльца, исхитрившись при этом удержать сигару в зубах.

В любую секунду китайцы могли перегруппироваться и открыть стрельбу, и тогда он, прежде чем потерять сознание, все-таки успеет почувствовать острые укусы обжигающей, словно лед, боли.

Но огонь так и не был открыт. Вместо выстрелов Хаукинз слышал звучавшие все более и более громко крики зевак и солдат, которые рассматривали обломки баррикады и деревянной решетки. Многие из солдат, попадавших в страхе на землю, теперь стояли на ней на четвереньках.

По-прежнему никто не стрелял. Маккензи понял, что он уже на американской территории. И если бы его застрелили здесь, за решеткой, то это могло бы быть расценено как убийство на земле, принадлежащей Америке, — акт, чреватый международным конфликтом, Черт побери, его спасли эти гомосексуалисты! Он остался жив благодаря всей этой дипломатической казуистике!

Встав на ноги, Хаукинз поднялся по ступенькам к белой стальной двери и принялся нажимать на кнопку звонка, одновременно колотя кулаком по металлической панели.

Но никто и не подумал впустить его внутрь.

Он еще сильнее задубасил в дверь, не отрывая другой руки от звонка. Затем стал кричать, взывая к тем, кто находился в здании.

Через несколько минут небольшое прямоугольное окошечко в двери открылось, и Хаукинз увидел в нем пару широко открытых, испуганных глаз.

— Да это же я, Хаукинз, ради Бога! — прорычал генерал, чуть ли не касаясь губами обладателя этих перепуганных глаз. — Отворяй свою чертову дверь, сукин сын! Что ты на меня уставился?!

Выглядывавший в окошечко человек моргнул, но Дверь не открыл.

Генерал снова крикнул, и человек за дверью опять моргнул. А еще через несколько секунд вместо глаз в окошечке показались дрожащие губы.

— В миссии никого нет! — услышал Хаукинз произнесенные прерывавшимся от страха голосом нереально прозвучавшие слова.

— Что?

— Прошу прощения, генерал!

И в следующее же мгновение окошко закрылось.

Хаукинз постоял какое-то время в растерянности. Затем снова принялся колотить в дверь и кричать во все горло, нажимая на кнопку звонка с такой силой, что бакелит, из которого она была сделана, треснул,

Ответом служила все та же тишина.

Обернувшись, он бросил взгляд на толпу зевак и солдат, и до него дошло, что они кричат и насмехаются над ним.

Хаукинз спрыгнул с крыльца и побежал вдоль фасада. Все окна были закрыты, и не просто, а на железные ставни, встроенные за стальными решетками. Само чертово здание выглядело наглухо закупоренным и обезлюдевшим.

Хаукинз зашел за угол. Там то же самое: железные ставни на окнах, решетки.

Тогда он направился к черному входу и опять принялся колотить по двери и кричать так, как он еще никогда не кричал в своей жизни.

В конце концов, окошко в двери открылось, и в нем появилась новая пара глаз, менее испуганных, но, тем не менее, широко открытых и встревоженных.

— Да отворите же вы эту чертову дверь! И снова в окошке показались губы, и Маккензи смог увидеть седоватые усы. Это был посол.

— Убирайтесь отсюда, Хаукинз! — произнес он своим глубоким голосом. — Мы не имеем с вами ничего общего!

И окошко закрылось.

Хаукинз так и остался стоять на месте, на какое-то мгновение позабыв и о времени, и о пространстве. Он смутно ощущал, что зеваки и солдаты, стоявшие за оградой, добрались и сюда, к задней стороне здания.

Пребывая все в том же состоянии прострации, Хаукинз попятился от двери назад, глядя на стену и крышу миссии.

Конечно, он бы мог сделать это, используя железные решетки окон! Подпрыгнув, генерал схватился руками за решетку первого окна и добрался до следующего ряда пересекавшихся железных прутьев.

Через несколько минут он был уже на покрытой черепицей покатой крыше.

С трудом вскарабкался на самый верх и осмотрелся.

Слева от посыпанной гравием дорожки, посередине лужайки, возвышался флагшток. Роскошное полотнище флага Соединенных Штатов слегка волновалось на ветру.

Генерал-лейтенант Маккензи Хаукинз определил направление ветра и расстегнул ширинку.

Глава 4

Улыбнувшись стоявшему в дверях отеля «Беверли-Хиллз» швейцару, Дивероу подошел со стороны дверцы водителя к огромному автомобилю. Дав чаевые работавшему на стоянке служащему, он уселся в машину позади шофера. На капоте плясали солнечные блики. Все это — и швейцары у входа в гостиницу, и служащие автостоянки, и чаевые, даваемые и принимаемые без единого слова, и роскошные лимузины, и слепящее солнце — только лишний раз подтверждало, что он в Южной Калифорнии.

Это было так же верно, как и то, что всего лишь два часа назад он разговаривал по телефону с первой женой Хаукинза.

Решив руководствоваться в своих действиях логикой, Дивероу вознамерился, собрав по крупицам все, что касалось Хаукинза, воссоздать целостную картину распада его личности. Поскольку именно из частностей, не сомневался он ничуть, и сложится полное представление о сущности рассматриваемого дела. Осуществить же свой план выявления современного пути становления распутника ему будет намного легче, если он начнет расследование с момента появления своего «подопечного» в по-настоящему коррумпированном мире — с мягкими шелками и деньгами, являвшими собой обратную сторону медали, за которой скрывались убийства, пытки и вест-пойнтское высокомерие.