Дорога в бесконечность - [32]

Именно бабы первыми заметили пожар. Еле растолкали не по-стариковски спящего деда. К этому времени здесь собралась уже вся деревня. Больше всех суетились мужики. Бабы же стояли в сторонке и гадали, что упадёт раньше — стены или крыша? Как всегда, под рукой не оказалось ни вёдер, ни багров. Единственный колодец поблизости и тот давным-давно пересох.

Лишь один интеллигентного вида старик лет семидесяти, за что его недолюбливала вся деревня, бывший зоотехник Иван Степанович, усердно поливал из огородной лейки стены своего не менее престарелого жилища. Дом его вплотную подступал к пылающему сараю деда Фили. Вскоре энтузиазм местных «пожарных» угас. Понуро смотрели мужики на заканчивающуюся огненную феерию.

— Чего сгорело-то? — убедившись, что угроза миновала, с сочувствием в голосе обратился к погорельцу бывший зоотехник.

— Сам, поди, не видишь? — сокрушённо махнул рукой дед Филя.

— Неужто? — прозвучал из тёплой августовской ночи встревоженный голос старика Степаныча. — Так всё и сгорело? А я ведь тебе вперёд заплатил!

— Ну, заплатил. Так сам видишь какое дело.

— Нет, ты постой, Филиппыч, — всё никак не успокаивался сосед, видя как дед Филя направился к дому. — Я человек пенсионный, каждая копейка на учёте!

Голос Ивана Степановича звучал негодующе.

— Мы как договаривались: деньги мои — товар твой. Не так ли?

Действительно, ещё весной, когда у деда Фили конфисковали очередной самогонный аппарат и несколько бутылей первача, оба соседа решили скооперироваться. Товар производил дед Филя, а бывший зоотехник оптом скупал у него зелье и реализовывал по собственному усмотрению.

— Да иди ты! Купец нашёлся! — старик Филиппыч с яростью захлопнул дверь.

Никто в деревне не видел, как долго ещё копался в тёплых головешках сгоревшего сарая Иван Степанович. Утром деревню разбудил не петушиный крик, а треск мотоциклетного мотора. Участковый пожаловал — сквозь сон сообразила невыспавшаяся деревня.

— Опять самогон гнал, Филиппыч? — спросил стоящего на крыльце деда Филю, отряхиваясь от дорожной пыли, лейтенант.

— Побойся бога, Фёдор Иванович! Как нынешней весной ты у меня этот, как его…

— Самогонный аппарат.

— Вот именно. Конфисковал, значит, так внук мой с тех пор и глаз в деревню не кажет. А он у меня, сам знаешь, мастер на эти, как их…

— Самогонные аппараты?

— Они самые — в словах старика сквозила нескрываемая гордость за технические успехи внука. — Он у меня и техникум с отличием кончил!

— А что, их там и этому обучают? — со всё менее скрываемым раздражением спросил участковый.

— Я так думаю, Фёдор Иванович, — продолжил свои размышления дет Филя, — а где бы он тогда всему этому научиться смог?

Терпению лейтенанта пришёл конец.

— Вот что, дед, ты мне зубы не заговаривай. Был в сарае самогонный аппарат? Ты ведь чуть всю деревню не спалил!

— Не веришь, так ищи — буркнул разозлённый неурочным допросом старик, — на то ты и представитель власти.

Представитель власти под укоризненным взглядом старика не спеша обошёл пепелище. Что-то поковырял носком покрытого пылью сапога, нагнулся и извлёк откуда-то из под ещё тёплых головешек чёрный от сажи змеевик. Дед Филя молча наблюдал за действиями воодушевлённого находкой милиционера.

— А это что? — почти радостно воскликнул лейтенант.

Дед Филя сохранял полное молчание. И чем дальше шли поиски, чем больше покрывалось сажей лицо участкового, тем добрее становилось лицо старика. Он всё вспомнил.

— Может тебе лопату дать? Сподручнее будет, — произнёс совсем уже дружелюбно дед Филя, — всё равно ничего не найдёшь!

— А это что? — опять повторил свой вопрос раздосадованный представитель власти.

— Змеевик, понятно, главная часть того самого…

— Самогонного аппарата?

— Пошли лучше чай пить, а то совсем остыл…

— Вот что я скажу тебе, Фёдор Иванович — разливая чай по чашкам, промолвил дед Филя, — не там ты ищешь. Змеевик этот мне и во время пожара подкинуть могли. По твоему вроде вещественного доказательства. Кумекаешь?

— Что-то, дед, не пойму я тебя.

— А тут и понимать нечего. Вчера после пожара подошёл ко мне сосед. Не горюй, говорит, твои деньги — мой товар. Может, первачка стаканчик попробуешь? хороший, крепкий. Да ты не торопись, не торопись. Чай допей.

Вечером, когда дед Филя по обычаю прощался с последними лучами солнца, сидя на скамеечке у своего дома, проходившая мимо Лукерья непреминула поделиться последними деревенскими новостями.

— И надо же! — всплеснула она руками. — А мы то, дуры, всё на тебя грешили…

Лукерье не терпелось рассказать деду что-то выходящее за рамки привычной деревенской жизни.

— Мужики что ни день — пьяные. Спрашиваем, у Филиппыча брали? Молчат. А такой интеллигентный человек всю деревню споил!

Что-то не могу я понять тебя, Лукерья? — лукаво щурясь от последних солнечных лучей, спросил дед Филя.

— Я это — про зоотехника нашего. К нему нонеча участковый заходил. А у тебя разве не был? Так в сарае аппарат самогонный нашёл. Почти новенький. Увёз, слава богу.

— Верно говорят, — подумал старик, — жадность до добра не доводит…

— А чего это у тебя яблоки нынче такие хилые уродились? — протараторила вдруг Лукерья. — Яблоки? — встрепенулся дед, — яблоки…