Дорога в Ауровиль - [38]

– Ну как же? – удивился он. – Считаем еще раз: первое, второе, третье…

– Стоп! – прервал его я. – Вы сейчас опять лишний день посчитаете. День приезда и день отъезда всегда считаются за один. Поэтому начинать нужно со второго.

– Подождите. Вы меня сбиваете. Вы же сегодня поселились? Так вот и считаем: первое, второе, третье…

Для физика у него было плоховато со счетом. Я не стал останавливать его в этот раз. Он опять дошел до двадцатого марта и радостно сообщил:

– Вот видите – сорок восемь дней получилось.

Я решил зайти с другого конца:

– Вот скажите мне такую вещь. Допустим, я сегодня поселился, а завтра уеду. Сколько вы с меня возьмете – за сутки или за двое?

Юра задумался.

На следующий день, увидев Юру, возившегося у своего производства, Лена вышла на крыльцо и поинтересовалась, когда мы сможем попробовать его сыр.

– Все спрашивают, – сказал Юра. – Все хотят попробовать сыра. А между тем, сыр требует определенного времени для созревания.

Через полчаса он появился в дверях и протянул мне круглую коробочку.

– Сколько стоит? – спросил я, не будучи на сто процентов уверен, что это подарок гостеприимного хозяина.

– Двести пятьдесят.

Я расплатился. Юра ушел.

– Однако, – сказала Лена.

Я развернул красивую упаковку и достал нож. Камамбер почему-то не хотел разрезаться на ровные кусочки и крошился под острым лезвием.

Лена положила немного сыра в рот и принялась задумчиво жевать.

– По-моему, это творог, – сказала она.

Я тоже попробовал.

– Похоже на домашний сыр, который у нас на рынках продают.

Вечером Юра заглянул к нам и спросил, понравился ли нам сыр.

– Мне кажется, что он не дозрел, – сказал я. – Похоже на творог.

Юра развел руками:

– Вы все просите сыра. А сыр требует времени для созревания. Эта партия где-то через неделю поспеет.

Следующие два дня мы с Леной занимались каждый своей работой, сидя друг напротив друга по разные стороны стола.

Утром третьего дня Лена, проснувшись, вышла из своей комнаты с недовольным лицом.

– Меня кусают, – сказала она.

Я пожал плечами. Меня никто не кусал.

– Всю ночь не могла спать.

– У нас на всех окнах сетки. Комаров не видно.

– Это не комары. Кто-то падает с потолка и кусает.

Она взяла свой ноутбук и ушла в интернет-кафе.

В принципе, я уже начал подозревать, что наш дом окружает целый зоопарк. После захода солнца оставить открытой дверь было невозможно – сразу налетали полчища комаров и мошек. Сейчас же, как только Лена ушла, наш дом посетил симпатичный бурундучок. Он перепрыгнул через порог, сел, осмотрелся, увидел меня и убежал.

Позже мне предстояло узнать, сколько всяких тварей обитает во влажной растительности у оврага. Но пока мне казалось, что все обстоит нормально.

В «Вэйвс» тоже была кое-какая живность, но больше интересная, чем опасная или неприятная: нереальной красоты огромные бабочки, шмели величиной с детский кулак, смешные любопытные крабики и маленькие шустрые крыски, носившиеся по крыше столовой.

Еще через день Лена съехала, сказав, что Таня предоставила ей отдельный кирпичный домик. Я остался один в двухкомнатной квартире со всеми удобствами всего за двести пятьдесят рупий в день.

Костя

За два месяца проживания в Ауровиле я приобрел больше друзей и знакомых, чем, наверное, за десять последних лет жизни в Москве. Среди них и старожилы города, и люди, приехавшие сюда недавно, за последние год-два, а также туристы – в основном, конечно, мои соотечественники, многие из которых приезжают сюда уже не в первый раз, а некоторые живут по несколько месяцев.

Русских туристов очень много. Иногда мне кажется, что их большинство. Но это, конечно, не так. Просто русские традиционно любят селиться поближе к соотечественникам и в результате оказываются друг у друга на виду. «Вэйвс» – самый русский гестхаус в Ауровиле, хотя кроме русских здесь живут люди со всего мира.

Практически все, с кем мне довелось общаться, очень интересные собеседники. При этом индивидуальность каждого человека проявляется намного ярче, чем в нашей обыденной жизни. С разными людьми я беседовал на разные темы: те, которые были естественны и уместны с одним человеком, совершенно не подходили при встрече с другим. Однако с каждым разговаривать всегда занятно и, главное, познавательно, и бессодержательными эти беседы никак не назовешь.

Среди вновь прибывших туристов иногда встречаются те, кто все время молчит. Не берусь судить обо всех, но, как мне кажется, причину этого молчания в некоторых случаях я понял позже.

Для этого мне пришлось обратить внимание на еще одну категорию новичков, только недавно приехавших из внешнего мира. Они приезжают сюда со своим мироощущением и со своими проблемами, и продолжают общаться со всеми так, будто все еще находятся в Москве, Петербурге, Караганде, Тель-Авиве или Будапеште. Они говорят о деньгах, магазинах, шмотках, автомобилях, пробках на дорогах, дачах, пятизвездочных отелях в Турции, о политике, телевидении и футболе. В общем, о том, о чем говорим мы в нашей повседневной жизни.

Обычно такая «говорильня» продолжается несколько дней. Некоторые, особенно активные, говорят поначалу беспрерывно, не встречая возражений и какой-либо реакции. Но постепенно понимают, что доброжелательные люди, внимающие им, на самом деле их не слушают. Что вопросы, наполняющие ежедневное существование рассказчика, им просто не интересны. И если человек этот не слушает настоящую музыку, не интересуется литературой и историей, а настоящим путешествием считает поездку в Египет по путевке, то оказывается, что и сказать-то ему здесь нечего. И остается лишь молчать, бессмысленно глядя перед собой.