Даже самый отчаявшийся человек, попавший в экстремальную ситуацию, рано или поздно начинает предпринимать попытки к действию. Я осталась в кромешной темноте, где страшно мне становилось до жути. Где-то за парой поворотов лежало тело того несчастного мужчины, которого мне было безумно жалко, хотя я и не понимала сама от чего так сильно. Ненависть к этому коридору угасала, и я понимала, что так или иначе идти надо. я специально ждала, чтобы мажор ушёл подальше, так как встретиться с ним мне хотелось сейчас меньше всего: я была всё ещё очень зла на него.
Наконец, я поднялась и неуверенно сделала парочку шагов в темноту. Не очень приятно шагать в невидимости, но делать нечего — я пошла вперёд. Рука скользила по шершавой стене, чтобы я имела хоть какую-нибудь ориентировку, куда иду. В голове даже мелькнула искорка огорчения, что я принципиально осталась одна, но я тут же замотала головой, доказывая себе, что мажор полный мудак, и что я всё сделала правильно. Хотя что правильно? Я, как дура шагаю неведомо куда, да и вообще, быть одной в этом месте морально невыносимо. Моя психика немного волнуется.
Вдруг, где-то впереди послышала звук, похожий на кашель. Я замерла, прислушиваясь. Да уж… сейчас главное не поддаваться панике. Может показалось? Хотя нет, не может, а показалось! Я буду свято верить только в это, потому что не хочу знать правду. Я просто пойду вперёд, навстречу своей судьбе, что ещё делать человеку, попавшему сюда? Надеяться только на судьбу, другого выхода я не вижу. Сердце бешено колотилось, и я поняла, что подхожу к повороту из-за которого слегка сочится свет. Вот и пришла куда-то. Я не спешила поворачивать, хотя и понимала, что идти туда мне придётся. Вроде было тихо. С огромным напряжением и замиранием души я завернула иии… Сердце ушло в пятки. Возле стены стоял мажор, который и напугал меня ужасно от неожиданности.
— Ну наконец-то, — сказал он, увидев меня, — могла бы и поторопиться.
— Какого хрена ты тут забыл? — злобно воскликнула я.
— Тебя жду.
— Я не говорила, что меня нужно ждать.
— Брось, ты конечно ещё та дура, но инстинкт самосохранения у тебя должен быть. А я хоть ещё и тот красавчик, но иногда умею беспокоиться о других. Оставить тебя одну в темноте? Нет уж, увольте, мы своих не бросаем!
— Значит я своя, — улыбнулась я, начиная прощать этого мудака, — но вот за дуру я тебя всё равно треснуть обязана.
— Как-нибудь в другой раз, — улыбнулся мажор, — пошли, там дальше выход.
Впереди виднелась дверь, и как оказалось, к счастью для нас, она была не заперта.
— Ну что ж, ты первая, — сказал мажор.
— Почему это я?
— Ты же хотела очень покинуть этот коридор, а не я. Предоставляю эту торжественную часть тебе.
— Ладно… — пожала плечами я и открыла дверь. Сразу перед нами оказалась обычная бетонная лестница, которая тянулась вниз в неизветную тьму. — Лучше, явно, не стало.
— Прошу-прошу, — по-джентельменски пропустил меня мажор.
— Мне ещё и первой идти?
— Конечно, всё лучшее дамам!
— Всё лучшее детям… идиот…
— Да не суть, давай уже, не задерживай время!
— Хрен с тобой… — сказала я и стала спускаться.
На самом деле мне было всё равно: меня уже не пугали ловушки, какими бы мучительными они не были, я устала от всего и чувствовала знакомое чувство усталости и голода, которое где-то вдалеке пробуждалось во мне. Спорить с мажором было бесполезно, хотя я и понимала, что он использует меня как миноискатель, чтобы самому не попасть в ловушку.
— Мы теперь ещё и вниз будем спускаться пол-вечности.
— Что поделаешь, видно, архитектор был явно без фантазии…
Но всё-таки лестница оказалась не такой бесконечной как коридор, и вскоре мы спустились к ещё одной двери. Я, не желая спорить, первая отворила её и тут же была ослеплена резкой вспышкой света. Впринципе, как и мажор.
— Что за… — услышала я его, сама в то время потирая разболевшиеся глаза от непривычно-яркого света.
— Тебе тоже понравилось, да? — усмехнулась я.
— Ещё как, ах чертовщина…
Я заморгала, приучивая глаза к новому освещению, и наконец, смогла разглядеть виновника нашего минутного ослепления: это была комната, с довольно интересными рисунками на стенах, которые были выкрашены в светло-голубой цвет, по бокам стен располагались какие-то пародии на светильники, которые и излучали такой же ярко-голубой цвет, как и стены. Здесь было очень светло и красиво.
— А это тогда рай, — усмехнулся мажор и шагнул в комнату, чтобы лучшее её осмотреть. Если быть точнее, то это была не комната, а коридор, который был просто необычайно широк. — Наконец-то я могу тебя выкинуть, — бросил он факел на землю, который с грохотом упал и погас.
