Дорога огня - [12]

Она не станет — в памяти звучат далекие шершавые слова:

— Мне некому мстить. Я уже добралась до Хайме и его шавок. Прокляла — обереги не спрячут. Поэтому они не покидают периметра. Но однажды выйдут, выйдут умереть — когда устанут жить в Университете. Год… два… хоть десять. Неважно. Ваша клетка побольше моей, да только со временем станет тесна. Ты не хуже меня знаешь, Эрлах, как тяжело дышится в этих стенах.

Взгляд цепляется за граффити на ограде: красный глаз и подпись — Саурон. Выше, за витками колючей проволоки, в облетающей листве мигает алым глазок видеокамеры. Я отворачиваюсь и закрываю окно.

— Знаю. И думаю, что пора нам снова встретиться, Плутон.

Поясная кобура с пистолетом, рубашка и брюки ждут на стуле, пока я заправляю кровать — тщательно избавляясь от складок на покрывале. Армейская выучка. Висия всегда наблюдал за мной, легко усмехаясь. Прислонялся к косяку, зевал и приглаживал коротко остриженные волосы. Отводил светлые глаза, когда я начинал переодеваться. Тихо бросал:

— Я к автоматам, — за кофе. А когда я выходил из комнаты, уже протягивал стаканчик. Я обжигался о тонкий картон и горький вкус.

— Я понял от чего у тебя морщинки у рта, — сказал он за два месяца до смерти. Глотнул свой капучино. — Каждое утро ты кривишься, когда пьешь эту дрянь.

— У тебя такая же, — и никаких морщин.

— С молоком и сахаром, — Висия поднял брови. — Гораздо вкуснее. Попробуй, — я попробовал и чуть не подавился. Парень рассмеялся:

— Чего?

— Сколько сахара ты положил? — я поспешил запить сиропную сладость остатками эспрессо.

— Четыре пакетика, — огненный маг улыбался, склонив голову набок. На щеках дрожали солнечные блики. — Мой заряд бодрости. Нелегко, знаешь ли, вставать в пять утра каждый чертов день.

— Ты можешь спать, — я опустил ресницы.

— Оставлять тебя бродить в одиночестве? Ни за что.

— Но ты оставил, — я стою в пустынном холле у жужжащего аппарата. Прослеживаю пальцем ветвистую трещину на стене. После первого и последнего ремонта общежитие быстро начало разрушаться. Стискиваю руку в кулак, чтобы не поддеть ногтями штукатурку, не проверить — нет ли под ней жирной копоти. На мгновение вижу коридор черным, с сожженными в угли дверями.

— Четыре года назад, — Висия вспыхнул, наша комната превратилась в огненный ад. Пожар охватил половину здания. Забрал моего друга и три жизни, искалечил пятнадцать человек. Меня тоже.

Ожоги не в счет, и диагностированная Гийотом депрессия тоже.

Я изменился изнутри.

До гибели Висии едва замечал огненных магов. Не интересовался и работой лабораторий Рамона Хайме. Хватало своей. Пожелания-приказы искать наследников пламени неизменно отправлялись в конец короткого списка неприоритетных задач. Там же значились Высшие твари, Темные земли и Первичный портал — любимые фантазии Совета. Я выбирал другие цели, избегая мараться о тьму. Справедливо полагал, что если долго вглядываться в бездну, однажды она заглянет в тебя. Отметит, как отмечает всех своих детей, позволяя мгновенно узнавать родственную душу в толпе. Теперь я тоже могу: увидеть тень своих страхов в Нине Северин, холодную тревогу — в Наасе Мерезине. Внутри Янни — бессилие, горечь утраты. Мантикора напоминает горячечную вспышку ярости, в Илае переливается жаром углей затаенная ненависть. Были и другие, которые не вернулись из ритуалов. Все разные и в чем-то совершенно одинаковые, но только Зарин Аваддон вдруг показалась мне чистой силой. Разрушительной и созидающей — как пламя войны, что затухает победой.

— Твари повезло, — скользя пальцами по стене коридора, иду к пожарному выходу. — На месте Зарин мог оказаться любой.

Надавив у ручки, открываю скрипящую дверь почти бесшумно. Тенистый переулок пуст. Ржавый свет фонарей уже поблек на фоне светлеющего неба. Дыхание вырывается паром. Воздух пахнет тиной и стоячей водой. Плотнее запахиваю плащ, поднимаю воротник. Переступаю через перегородившую дорогу ветку. Ночной ветер засыпал асфальт оборванной листвой, каждый шаг сопровождает шелест. Не смолкает даже когда я останавливаюсь — птицы перепархивают в кронах.

Нащупываю в кармане осколок колбы и мягкий пакетик.

Нужно поспешить.

Пройти через слепое пятно камер, сплести сеть маскирующих чар, запустить сигил присутствия, разминуться с патрулем — проскальзываю в обманчиво густой кустарник, замираю, пока уставшие люди проходят тропинкой мимо. Луч фонарика вяло шарит по зарослям, касается рукава и бежит дальше. Выдыхаю: преступная халатность. Я мог бы убить весь отряд за минуту. Отступаю прочь, шепчу:

— Доложить Кану.

Другие группы далеко, и я не таясь добираюсь до ручья. Любимое место Нааса, сюда он зовет, когда хочет поговорить. Здесь стоят мощные заглушающие, здесь маг признался:

— Я обещал кое-что… — чертовой твари. Вот, когда все началось. С этого обещания.

— Чертова тварь, чертов порывистый мальчишка! — шепчу я, проходя речными камнями к центру потока. Утренний туман рассеялся, к рассветной свежести примешиваются запахи трав и палой листвы. Остановившись на крупной глыбе, проверяю заглушающие чары и достаю из кармана пакетик с окровавленной ватой. Опускаюсь на корточки, прикладываю ладонь к прохладному песчанику. Задерживаю дыхание, нащупывая сердце — порода отзывается дрожью.