Дорога на Тмутаракань - [3]

"Завтра сверну к полудню на Киев, - подумал он, засыпая. Там народу много, посадниковы люди меня не разыщут".

Ночью он несколько раз просыпался - над самой его головой зловеще и глухо ухал филин. А может, то был леший, хозяин здешних мест? Богдану становилось жутко, он мысленно просил защиты у Перуна и у чуров покинутых им домашних богов. Только перед рассветом он уснул.

Разбудили его веселые лучи солнца, пробивавшиеся сквозь листву. Легкая пелена утреннего тумана уходила в болотные заросли. В той стороне басовито забубнила выпь, неуклюжая пестрая птица, что-то сильно ударило по воде - то ли бобер, то ли выдра. Богдан улыбнулся, вспомнив ночные страхи. Утром окружающий мир казался добрым и дружелюбным.

Богдан подкинул сухих сучьев в угасающий костер, раздул едва тлевшие угли, поджарил на огне подстреленного накануне вечером зайца. Завтрак подкрепил его и подбодрил. "Надо будет вершу сплести да рыбы наловить, решил он. - Но это когда уже до Днепра дойду".

Он по-хозяйски забросал костер болотной тиной, чтоб не случилось пожара, вымыл руки и, проверив свой шест - не треснул ли, неторопливо тронулся дальше, перебираясь с кочки на кочку. Прежде ему казалось, что болото не очень обширно, а вышло иначе. Уже и солнце поднялось высоко, а Богдан все мог выбраться на сухое место. Заболоченный лес становился все глуше, все чаще попадались гиблые топи с торчащими из них мертвыми стволами деревьев.

"Неужто я так круто завернул к полудню, что топчусь на одном месте? начал тревожиться Богдан. - Так ведь Ярило - все с одной стороны светит, я ему навстречу иду..."

Нет, он не ошибся. Лес посветлел, среди болота все чаще появлялись островки, сухие, прочные, даже с муравейниками, а муравей - известное дело - сырости не любит. Дохнуло свежим ветерком, пахнущим луговыми цветами. Богдан выбрался на протоптанную кабанами тропку. Все также чавкала под ногами болотная жижа, но почва под нею стала тверже, надежнее.

Вдалеке, в той стороне, куда держал путь Богдан, послышался протяжный трубный звук. Вскоре он повторился. Что бы это значило? Богдан остановился, прислушался, зорко, вглядываясь в зеленые заросли.

Затрещали ветки, плеснула вода. Из чащи леса вырвалась темная масса, ринулась через болото невдалеке от Богдана, ломая камыши и молодые деревца. Он узнал могучего лесного красавца тура. Бык тяжело дышал, голова его была опущена, из крутого загривка торчала стрела с красным оперением. Раненый, отбившийся от стада тур уходил в чащу.

Богдан вздрогнул: за туром гнались люди, вышедшие на лов. Кто они враги или друзья? Впрочем, в такой глухомани хазарам или печенегам неоткуда взяться, а русичи ему не страшны - здесь уже Полянская земля. Но на всякий случай Богдан притаился в кустах, решил выждать, что будет дальше.

Всполохнулась стая уток, с шумом пролетела над самой его головой. Вдруг невдалеке заржал конь. Ржание было жалобное, тревожное. Конь будто призывал на помощь, и Богдан, мутно догадываясь о том, что происходит неподалеку от него, отбросил все опасения и выбрался из своего укрытия. Опираясь на шест, он кинулся вперед, перепрыгивая с кочки на кочку. Перед ним открылась поляна, укрытая ковром из цветов. Сочная зелень прикрывала коварную трясину, где сейчас бился белый конь в богатой сбруе, перепачканной бурой тиной. Задние ноги его увязли по самый круп, а передними он бил по болотной жиже, пытаясь найти опору. Воин в заляпанной грязью холщовой рубахе, с мечом и отделанным золотом колчаном, выбравшись из седла, почти висел на кусте ивняка, стараясь вытянуть коня за повод.

- Эге-е-ей! - крикнул Богдан. - Держись, друже! Иду на подмогу...

В несколько прыжков он достиг края трясины. Выхватил из-за голенища нож, тот самый, что когда-то отковал под присмотром отца, принялся рубить ветки ивняка, охапками кидать их незнакомцу, с трудом удерживавшему конский повод.

- Вот, возьми, легче рубить будет, - незнакомец, балансируя на кочке, выхватил из ножен и кинул Богдану свой меч.

Это был добрый харалужный меч старинной работы, тяжелый и острый. Под его ударами повалились ближние молодые деревца. Скоро целая гать возникла перед тем местом, где конь, перестав биться, терпеливо ожидал спасения.

- Под коня, под брюхо ему подпихивай, - забыв о том, что он простой смерд, а перед ним воин, может, даже княжеский дружинник, командовал Богдан, подтаскивая все новые срубленные деревца и ветки. - Да шевелись и повод не отпусти!

Незнакомец послушно выполнил его приказ. Теперь они начали тянуть коня вдвоем.

- Ну, нажми, Кречет, нажми еще! - приговаривал, будто упрашивая коня, его хозяин.

Конь напряг все силы, рванулся и через мгновение уже стоял на твердой земле. Он по-собачьи стряхнул с себя ошметки грязи и болотной тины, поднял голову и торжествующе заржал. Ему неожиданно откликнулся другой конь. Из-за густых лапистых елей на поляну выскочили несколько всадников в ярких епанчах. Один из них ловко соскользнул с седла.

- Прости, княже, потеряли тебя... С пути сбились, как гнались за туром, - хотели обойти болото...

Богдан с опаской посмотрел на витязя, на которого он только что покрикивал. Князь! Неужто сам Святослав, сын Игоря?