Дорога на Порт-Артур - [8]

— Ох, старшина, миленький, не донесу одна, — Зина притворно вздыхает, — совсем силенок не стало...

— Ай, лукавишь, девка! Есть у тебя силенка, Зина. Мне не веришь, вон у Алексея спроси. Не даст соврать. Правда, Сивков?

Сивков молча втыкает косу черенком в землю и, замечая наши ехидные улыбочки, проходит мимо Зинки, гордо вздернув белобрысую круглую голову на могучей короткой шее и широченных плечах.

— Сивков, — бросает ему вслед Зинка, — так поможешь косы нести, ай нет? А то, гляди, плясать не приду...

Вчера командир роты проверил наше отделение по огневой и тактической подготовке. По «огню» мы получили «удовлетворительно», по тактике «хорошо».

— Слабо, Кочерин, очень слабо, — говорит мне капитан Полонский. — Скажи, когда твои люди наконец научатся стрелять?

— Манукяна и Кремнева подтянем. Таджибаев стал стрелять лучше.

Разговаривая еще о чем-то, капитан и парторг уходят, а меня начинает воспитывать командир взвода. Мы с ним одногодки, но на фронте младший лейтенант еще не был, и война ему кажется точным воплощением уставов, которые он изучал в училище, и ровнехонько вписывается в соответствующие статьи и параграфы.

И когда на занятиях по тактике я говорю своим обучаемым, что в такой-то ситуации нужно делать так-то и так-то, Ядрошников отменяет мои рекомендации, ссылаясь на устав.

Я понял, что Ядрошникова не переубедишь, и не стал больше ему возражать, но делать решил по-своему. Для начала нужно было подтянуть огневую выучку тех, троих. Кремнева я закрепил за Тельным, Манукяна — за Сивковым, сам стал заниматься с Таджибаевым.

Мы понимаем, что научить метко стрелять молодых солдат одними лишь тренировками «всухую» нельзя. Нет-нет да и боевым патроном их нужно бы порадовать, а патронов нам почти не дают. Только для контрольных стрельб во время проверок.

Ясно, что приходилось экономить. Патроны нужны были там, на переднем крае. Об этом мы не раз толковали и на занятиях, и во время обедов под звон быстро опоражниваемых котелков.

На помощь нам неожиданно приходит... баба Гаша.

— Ладно, так и быть, выручу я тебя, Серега, — бабка, свесив голову с печки, затягивает седой пучок волос на затылке, хитро поглядывает на меня. — Сколько тебе этих патронов-то нужно?

Мы перестаем звенеть ложками, удивленно смотрим на хозяйку.

— Неужто у вас патроны есть? — Я встаю, подхожу к печке, все еще не веря своим ушам.

— Есть. Могу коробку дать.

— А где они у вас, патроны-то, баба Гаша? — не без тайной робости спрашиваю я старуху.

— Да на полатях вон, в углу. Их, должно, саперы забыли, стояли тут до вас. Только коробку железную мне верни. Заместо ведра будет.

Теперь мы, уйдя подальше от деревни на тактические занятия, палим в овраге по самодельным мишеням.

Главное, чего мы добиваемся от своих солдат, чтобы не ждали они выстрела, не боялись его. У Таджибаева и Манукяна это уже получается. У Кремнева — нет.

Странный человек Кремнев. В отделении его, включая меня, никто не любит. А его мало заботит это. Таких индивидуалистов я еще не встречал. Из-за каждого пустяка он со всеми ссорится. Когда начинают делить сухари, сахар, махорку, а делает это у нас Тельный, Кремнев не спускает глаз с рук Игната, хотя знает, что пайки будут не раздаваться, а разбираться после того, как один из нас отвернется, а Тельный, показывая на пайку, спросит: «Кому?»

И даже при такой архидемократической форме дележа Кремневу кажется, что ему досталось меньше, чем другим. Беседовали с Кремневым и Кузнецов, и командир взвода, и, конечно, я, но с него как с гуся вода. Тельный в глаза и за глаза называет Сашку куркулем, а Сивков все стыдит его, взывает к совести, которой, я замечаю, у Кремнева нет ни капельки.

Со стрельбы идем гуськом. Угрюмые и злые. И все из-за Кремнева, с которым опять состоялся невеселый разговор. Я иду первым, за мной Игнат, за ним Сивков. Последним, как всегда, еле плетется Сашка, загребая пыль растоптанными, ставшими похожими на лапти ботинками. Пилотка у него заткнута за пояс, рукава гимнастерки засучены. Ох и влетело бы Сашке от моего первого фронтового командира старшего сержанта Журавлева! Нет у меня настоящей командирской струнки, и свое назначение командиром отделения считаю случайным.

И все-таки неряшливый вид Кремнева заставляет меня остановить отделение и приказать ему заправиться, надеть пилотку. Делает он это неохотно, но без оговорок. Видимо, соображает, что со мной, младшим сержантом Кочериным, сейчас лучше не вступать в пререкания.

КАПИТАН ПОЛОНСКИЙ

Меня вызвал к себе командир роты. Он сидит за столом в красном углу избы, под образами, и бреется.

— Проходите, проходите, Кочерин. Присаживайтесь, я сейчас.

Капитан вытирает лицо влажным полотенцем, застегивает воротник гимнастерки, одергивает ее.

— Старшина Кузнецов мне говорил, что у вас есть родственники в Ленинграде? Просто знакомые? Кто же? Где они живут? Дорога на деревню Рыбацкую... Это, кажется, на Охте, у Пороховых? Ах, не знаете! Дело вот в чем: командир полка разрешил мне пятидневный отпуск с выездом в Ленинград, к семье. После снятия блокады я там не был. Могу взять вас, если пожелаете, как своего связного. На это тоже есть разрешение...