Дорога на плаху - [9]

Большой город ее встретил шумом двигающегося транспорта, суетой и безразличием. Никто ее не знал. Никого не знала она. Никому нет дела до ее горя и отчаяния, как и ей не было дела до проблем многочисленных куда-то спешащих людей. Но все же в душе она оставалась актрисой и решила, что играет роль героини, попавшей в ее ситуацию, пьесу же пишет она сама. Лида сдала в камеру хранения чемодан, собираясь отыскать горсправку. Ей подсказали куда ехать, и через полчаса она стояла у окошечка киоска и, показывая свой паспорт, попросила разыскать ее брата Савинова Виктора Ефимовича.

Седовласая, с холодным взглядом женщина поморщилась и спросила:

— В каких районах города ты наводила о брате справки?

— Только в одном, в Октябрьском.

— Вот что милочка, плати, я выпишу тебе квитанцию, и придешь ко мне через сутки.

— А как же ночь? — испугалась Лида. — Мне негде ночевать!

— Иди в гостиницу, — холодно ответила женщина, приняла у девушки деньги и выписала квитанцию.

Лида, пошатываясь от страха перед наступающей ночью, побрела прочь от киоска, куда глаза глядят. Вдруг она почувствовала, что чертовски проголодалась. Со вчерашнего вечера у нее во рту ни крошки. Тут еще прилив тошноты и неприятная слабость во всем теле, в глазах поплыли розовые и черные круги, она покачнулась, попыталась ухватиться руками за что-нибудь, но опоры не оказалось, и Лида упала на холодный тротуар, под ноги многочисленным прохожим, почувствовала удар по голове и потеряла сознание.

Белый потолок медленно выплывал из мрака, как заснеженная льдина из мутного потока воды, неся с собой боль в голове. Потом она почувствовала мягкую, пахнущую хлорамином постель. И когда осознала, что лежит на кровати с панцирной сеткой, на какой спала все эти годы, встрепенулась, собираясь дать отпор мачехе. Но вместо гавкающего голоса сухой воблы, услышала грудной, ласковый.

— Наконец-то проснулась. Говорят, ты чудом осталась живой. Автобус, под который ты попала, ударил тебя буфером в голову, и потому отшвырнул в сторону, не раздавил. К счастью, твой ребенок не пострадал.

«К счастью? — лихой, безумной волной откликнулось все ее сознание. — Счастье для меня, если бы он погиб, он мне совсем не нужен. Сколько мук и страданий принес он и сколько еще впереди».

— Где я? — спросила Лида.

— В краевой хирургии, тебя на «Скорой» привезли, — последовал ответ соседки по койке. — Меня зовут Ксюша, будем знакомы.

— Лида, безразличным тоном ответила девушка.

— Уж и так знаем… Я тут с переломом ноги. Мастер на стройке. Бригада у меня штукатуров-маляров, делилась своими делами словоохотливая Ксюша.

— А я никто, ехала в город на работу устроиться, да вот беда случилась.

— У меня сынок Сашенька дома один, сердце болит, как бы не набедокурил. Соседи да подруги доглядывают. Сегодня прибежит проведать.

— А у меня никакого угла нет, замогильным голосом откликалась Лида.

— Чего ж ты тогда сюда ехала. Сбежала от позора? — напрямую спросила Ксюша. — Дело это знакомое. Доверься.

— Твоя правда, Ксюша. Я десятый нынче должна закончить, влюбилась, как в омут упала, а он натешился, да оттолкнул. Потом мачеха обнаружила живот. Я и сбежала.

— Кто он?

— Одноклассник.

— Да, поначалу я влюбился, что-то было, какая-то тяга к тебе, — говорил он холодно, — ведь любовь всегда избирательна, если даже она мимолетна, но это проходит через несколько постельных встреч. Потом просто хочется еще и еще раз видеть твое обнаженное тело, ощутить возбуждение от прилива крови. Бесспорно, азарт, страсть двигали. Но стоит всему закончиться, как меня уже ни на что не хватает. Я как вор, все совершаешь в тайне, никто не слышит тебя, никого — ты.

— А как же я, говори мне о своей любви, я слушаю, я ласкаю тебя. Это должны знать только ты и я, — возражала Лида на такую отрешенность любимого.

— Чепуха, ты не в счет, тебя мне мало. Другое дело спорт, победа, рев толпы, ты стоишь и упиваешься славой долго, без всякого стеснения. Слава живет в тебе вторым человеком, живет толпой. Ее ревом. Ты идешь, а все знают — вот он чемпион, ловкий талантливый парень. Это гораздо приятнее, чем тайное чувство к тебе одной, своей сверстнице, совершающей, в общем-то, грешное дело.

Лида ужасалась рассуждениям Игоря. Приводила множество примеров любви из произведений Пушкина, Толстого, Шекспира, Шолохова. Влюбленных людей в возрасте и юных, доказывала существование любви в природе человека, коль о ней столько написано хорошего и трагического.

— Выдумано все это, Лидка, от скуки, из пальца высосано. И пушкинские романтические Татьяны, и утонченные толстовские княжны, и толстозадые шолоховские Аксиньи — всем им надобен добрый мужской член.

Лида оскорблялась. Своим близоруким взглядом он так категорично и уродливо видит воспетое множеством талантливых людей чувство, отнюдь не узкое, а широкое, переполненное светом и красками, как просторная улица с беспрестанным на ней движением множества людей и судеб. Ее чувствительная натура с умилением воспринимала любовные стихи Есенина, она дрожала от любовного возбуждения, когда прочла Блока «Стихи о Прекрасной Даме». Она украдкой читала «Темные аллеи» Бунина и осязала действия героев. И не понимала, как можно равнодушно относиться к теме любви, видеть в ней только предмет сладострастия.