Дорога на плаху - [67]

— Ты уже набил редактору морду? — спросил отец, закончив чтение и борясь со злобой, душившей его. — Если нет, то это сделаю я.

— Набил, но недостаточно. Я могу повторить за Евгению, — Анатолий нетерпеливо прохаживался по комнате, бросая тревожные взгляды на побледневшую мать, ожидавшую, когда освободится газета, чтобы прочитать. Но Геннадий Федорович уже скомкал ее и не позволил узнать о том, как невероятно жестоко и цинично подан этот материал по отношению к невинным людям: семейству Кузнецовых и Рябуши. — Недавно я рылся в документах и нашел копию свидетельства о рождении Евгении, а само свидетельство выдано в военном городке «Свободный».

— Но что написано в газете? — взмолилась мать.

— Тебе не стоит читать всю эту ахинею. Бандиты и бандитская пресса объясняют причину убийства Савиновой. Ты, мать, не волнуйся. Мы не дадим себя в обиду. Сейчас с Толей поедем к редактору, пусть публично извиняется за нанесенное оскорбление. Он не имеет никакого права вмешиваться в личную жизнь. Мы ничем себя не запятнали.

Геннадий Федорович поднялся из кресла и направился в спальню, чтобы переодеться.

— Толя, ты правда ударил человека? — мать взволнованно смотрела на сына, в отчаянии сжав на груди руки. — За рукоприкладство могут быть неприятности.

— Успокойся, мама, этого никто не видел.

— Но как же все произошло? — не унималась мать.

— Я вошел в кабинет к редактору, когда он был один. Я назвал себя и потребовал объяснение, почему вышел такой материал, оскорбляющий достоинство нашей семьи? Он ответил, что правда не может быть оскорблением. И тогда я дважды врезал кулаком по его дрянной башке.

Редактор «Настольной газеты» ничем не ответил на грубость посетителя, не сопротивлялся, а лишь нажал на кнопку сирены, и через минуту, которой хватило, чтобы Анатолий Кузнецов успокоился, в кабинет вбежал охранник.

— Этот человек напал на меня и избил! Схватите его! — завопил Алферов, указывая на Анатолия, который стоял у его стола с развернутой газетой, не проявляя агрессивных действий.

Охранник был озадачен. Он приблизился к Анатолию, вращая резиновой дубинкой, на которую тот не обратил ни малейшего внимания.

— Молодой человек, отойдите от стола, — приказал охранник. — Вы нападали на редактора?

Анатолий повиновался, сделав шаг назад, но молчал.

— Он дважды ударил меня по голове! — взвизгнул Алферов, едва не выпрыгивая из кресла, глядя, как в кабинет входят две его сотрудницы.

Охранник вопросительно посмотрел на Анатолия, тот удивленно пожал плечами.

— Я намеревался выяснить, почему появилась эта подлая статья в такой же подлой газете, оскорбляющая мое и моих родителей достоинство? Но вижу, тут ничего не добьешься, и я подаю в суд.

— Что и следовало ожидать! — громко сказала средних лет вошедшая в кабинет дама, с насмешливыми глазами и кривой улыбкой на полных губах. Она демонстративно повернулась и, громко стуча каблуками, вышла, не закрыв за собой двери. Вторая дама остановилась в нерешительности перед столом редактора.

— Почему вас не бывает никогда на месте? — перенес свой гнев с Анатолия на охранника Алферов. — Мы вам платим деньги за нашу безопасность.

— Я один на всю вашу контору и только что выпроваживал от секретаря какого-то хама, — с достоинством ответил охранник. — Молодой человек, пройдите на выход.

— Но я не все выяснил с редактором. Будет ли он публично извиняться?

— Нет и нет! — хлопнул ладонями по столу Алферов. — Сведения получены из источника, которому мы доверяем. И я вас посажу за решетку.

— Это еще посмотрим, кто кого посадит, — сказал Анатолий, сворачивая газету. — Ждите Рябушу. Уж он вам точно начистит хрюшку за дочь, в которой души не чает. Встретимся в зале суда, толстяк.

— Вы слышите, он меня оскорбляет.

— Ха-ха-ха! — презрительно захохотал Анатолий и вышел из кабинета, оставив с выпученными от негодования глазами Алферова и молчаливых охранника и журналистку.

Возле лифта Анатолия остановила покинувшая кабинет дама.

— Я не ошибаюсь, вы — Анатолий Кузнецов? — сухо спросила она.

— Да, чем обязан? — с неприязнью ответил Анатолий, собираясь войти в открывшийся лифт, но дама властным жестом остановила его.

— Я член редколлегии, но Алферов поставил в номер этот материал против мой воли. Вы правы: оскорблено достоинство семьи. И если подадите в суд на зарвавшегося редактора — выиграете. Более того, в наших руках был пакет с материалами о Костячном от актрисы Савиновой с просьбой опубликовать в случае ее смерти. Алферов отдал пакет, теперь я уверена, людям Костячного. Через три дня труп Савиновой был обнаружен на пустыре. Сложное финансовое положение газеты вдруг выправилось: ее стал спонсировать Костячный. Это вам для сведения. Но я читаю на вашем лице недоумение?

— Да, какой смысл газете поливать своего спонсора?

— Очень простой. Спонсор мертв, более того за ним тащится уголовное дело по нескольким статьям, в том числе финансовые грехи. Этот и предыдущий материалы прекрасный способ откреститься от гангстера, который кормил газету, хоть и недолго, но рулил ею, вляпавшись в дерьмо по самые уши. Прощайте. И будьте настойчивее. — Дама с достоинством умолкла, повернулась и защелкала каблуками…