Дорога на плаху - [21]

Лида обо всем поделилась с Вероникой, жизненный опыт которой превосходил ее.

— Лидка, ты — дура! — безапелляционно выразила она свое мнение. — Срываться с насиженного места, ехать туда, где ни кола, ни двора, это безумие. Ты даже не знаешь адреса.

— Подскажи, как его найти.

— Где его судили, там и ищи. Или у родителей.

— Я не знаю, где его судили, а к родителям, сама знаешь, ни за что!

— Тяжелый ты человек, с тобой договориться — пуд соли слопать. Друзья у него были? Напиши письмо от имени друга, попроси сообщить адрес, мол, хочу с ним переписываться. Думаю, родители ответят. Адрес друга укажи на наше общежитие и вся недолга.

— Но я не знаю, где его друзья. Вдруг окажутся в Ачинске.

— Ты думаешь, родители Игоря побегут выяснять? Они или ответят, или нет. Скорее первое.

— Вероника, ты кладезь мудрости. И почему ты не смогла поступить в этот занюханый институт?

— Поступлю, — пообещала Вероника. — Зря, что ли, хожу на подготовительные курсы.

— Я верю в твои способности и силы.

— Зато я не верю в твою любовь. Наносное все это, песок. Думаешь, я не любила? Еще как, да обожглась. Все они кобели, лишь бы вскочить. Не лежит у меня ни к кому душа после двух предательств.

— Я хочу попытать счастья еще раз. Жизнь его пообломала, он, надеюсь, поумнел.

— Не спорю, пообломала. Но в душу к нему не заглянешь. Он тебя встретит с радостью. А как же, малинку на «химии» почему не сорвать! Дальше, каков сценарий?

— Вероника, ты меня пугаешь.

— Когда сучка в охоте, ее ничем не напугаешь.

— Вероника, я не заслужила такой грубости!

— Привыкай, зато доходчиво.

— Но я же люблю, а это не одно и то же.

— Вижу, крепко он в тебя въехал, коли после всего, что с тобой было, он все еще тебе мил.

— Вероника, я из тех влюбленных, кто, ложась в постель с избранником, не думает о последствиях. Ты это-то понимаешь?

— Я тоже не думала о последствиях, в результате дважды ложилась на кресло к акушеру и, наверное, осталась бесплодная. Кстати, как твой малыш? Что-то ты о нем помалкиваешь.

— Все нормально, растет, — отвернулась Лида. — Я сажусь за письмо.

— Получишь его адрес, напиши ему, дождись, что ответит. Только тогда увольняйся. А то прикатишь к нему, а у него уже есть шмара.

— Там мало народа, но ты меня пугаешь.

— Поступай, как знаешь. Я тебе только советую.

Через две недели Лида получила письмо с адресом Игоря, а еще через две недели уволилась с работы, и перед майскими праздниками села в поезд на Тынду.

Лида сняла квартиру в поселке Тоннельный, где строители били тоннель для железнодорожной ветки. Встреча с Игорем, как она и предполагала, оказалась горячей, захватывающей дух. Лида жадно целовала милые ей лицо, губы посуровевшего и огрубевшего человека, но все такого же притягательного и сильного. Легенда ее: за любимым — хоть на край света, ему понравилась. Он даже стал гордиться, что способен возбудить в женщине безумную любовь и преданность.

— Лидка, ты, словно, жена декабриста, — раскатисто говорил Игорь, поглядывая на хозяйку квартиры, которая с первого слова поверила в легенду мужа и жены, помогла организовать небольшое застолье и приняла в нем участие. — Лида втрескалась в меня еще в школе, бросила теплое место и за мной, как в омут. У кого еще такая любовь, кто же не будет восхищаться такой женщиной! Давайте выпьем за любовь.

— Игорек, как я счастлива! — восклицала Лида, расплываясь в улыбке.

— За такую любовь как не выпить, — соглашалась хозяйка, — поди, малыш у вас есть?

— Есть, — торопливо сказала Лида, — у моих родителей остался. Скоро годик ему.

— Если вы брачная пара, то Игорю разрешат частые свидания, а потом и вместе будете жить. Но пока я вам постелю в кладовке. Она у меня большая. Топчан там специально для этих целей сколочен. Не со мной же вам в комнате ложиться. Дело-то молодое, — говорила захмелевшая тетя Груша.

Лида смущалась, а Игорь браво подмигивал своей подруге и говорил:

— Само собой, тетя Груша, главное, чтоб топчан был крепкий.

Когда они уединились, Лида ждала вопроса о сыне, но Игорь молчал. Ему не терпелось скорее добраться до ее тела, до топчана, и это обидело Лиду. Но в ее положении ничего не оставалось, как отдаться ему. Топчан их выдержал превосходно, более того, был удобен, поначалу не скрипуч. Игорь мог сюда приходить на часок, на два, а то и на всю ночь. Всякий раз Лиде не терпелось завести разговор о конечной цели — замужестве, рассказать правду о сыне. Но она каждый раз сдерживала себя, боясь вспугнуть свое счастье, убеждая себя в том, что Игорь еще не готов к ответу на ее вопросы, втайне надеясь, что придет время, и он сам заговорит о браке. Но проходили дни, недели, месяцы, а он молчал и лишь топчан от усердия ее любимого стал монотонно поскрипывать и однажды вызвал его иронию:

— Скоро развалится этот топчан, как твоя легенда о муже и жене, а меня не будут к тебе отпускать.

— Разве мы не можем подкрепить легенду действительностью? У нас есть сын, он живой. Я боялась говорить тебе о нем, но думаю, ты должен знать правду.

— Ладно, я поверю всему, что ты скажешь на этот раз. В письме ты писала о его смерти. Но не будем ворошить неприятную кучу, нам хорошо вместе, давай оставим этот вопрос до окончания моего срока. И тебе не мешало бы подкопить деньжат.