Дорога на плаху - [101]

— Но Кудрин лукавит. В сумочке у Фомкиной нашли заявление в прокуратуру, — как сквозь вату услышал Подшивалов голос старшего опергруппы, — и там очень нехорошие отзывы о детективе. Но Костя, что с тобой, на тебе лица нет.

— Да-да, — отозвался майор, — я с Кудриным работал, у нас были успехи, мне его жаль.

Еще ни разу майор Подшивалов не испытывал ни к кому жалости. Сейчас он просто врал. Жалость не могла быть ему свойственна как волку. Зато он обладал осторожностью волка-одиночки и пугливостью зайца, который при малейшей опасности срывается с насиженного места и, надеясь на быстрые ноги, уносит себя в безопасность. Промышляя разбоем, не испытав чувства любви и отцовства, ему нечем было особенно дорожить, кроме собственной шкуры и, услышав о заявлении Лили, которая и его знала, правда, только в лицо и по имени, по-заячьи почувствовал опасность, не стал более расспрашивать, боясь насторожить своих коллег и унес от них ноги. Разбег его был столь стремительным, что ощутил он себя в относительной безопасности лишь под утро на берегу озера Селигер у пустынного кемпинга. Он некоторое время сидел, не выпуская баранку из рук, затем вышел из машины, спустился с крутого берега к волнам, освежил лицо брызгами, вернулся и упал на траву рядом с джипом. В салоне добротный спальный мешок, провизия, рюкзак набитый долларами и паспорт на имя Лавишина Сергея Николаевича, прописанного в Ставрополе и удостоверение на майора милиции. На это же имя был оформлен его подержанный, но добротный джип. Майор Лавишин, побывав в отпуске у родственников, направляется к себе на родину.

Путешественник чувствовал усталость, но решил пока не отдыхать, а оторваться подальше от опасной для него области. Пересечет Валдай, тогда можно будет вздремнуть с часок и снова в путь. Несколько беспокоили доллары, их было много, ради которых пошел на рисковую жизнь, поставив свои действия вне закона. Он не мог устоять против соблазна красивой, богатой жизни. Всего два года назад, тогда еще капитан, перебиваясь на одну зарплату, как и большинство сотрудников, он ядовито шутил: «Дело не в том, что мы не берем, а дело в том, что нам не дают!» Шутка его оказалась пророческой. Ему однажды дали в лапу при задержании угнанной иномарки. Их было тогда всего двое: он и водитель-сержант. И он взял, сержант от доли не отказался. Угонщик с иномаркой был отпущен, а он завязался с гангстерами накрепко. Не жалел и не ругал себя. Все правильно. Почти два года жил с полным портмоне баксов, как смертник до звонка. Все у него было: вино, девочки, сауна, массажистки. Жаль, что все в тайне, все скрытно. Но жил, знал, что рано или поздно оборвется все это, важно предвидеть обрыв. И не упасть. Для него он обозначился с Петракова. Хотел удариться в бега в ту же ночь. Но прикинул: нет ничего у Петракова на него, только-только зацепился сыщик, а он оборвал нитку. Сжал нервы в кулак, решил подождать. И, кажется, стало проносить. Но это идиотское убийство девчонки Кудриным, ее заявление в прокуратуру подстегивают. А может, нет никакого заявления, и это пробная наколка, тогда его хватятся уже утром, обнаружат исчезновение, передадут ориентировку. Надо быть предельно осторожным и внимательным. Однако ничего подозрительного не замечал, ему полностью доверяли.

Единственное о чем пожалел он сейчас, то, что не предупредил шефа о предстоящем провале по предусмотренной на этот случай зашифрованной связи, и это плохо. Тот прощал шалости с девицами, но потерю базы вряд ли простит. Потому майор мог попасть под двойной удар и самое надежное, это унести подальше ноги, туда, где его никто не будет искать. Главное, проскочить блок-посты в Ставрополье. Там без досмотра салона автомашины не обойдется, и доллары могут обнаружить. Надо половину пристроить в банке, часть спрятать в машине. Деньги не пахнут, не наркотики, собака не возьмет. Но это будет завтра, когда он окажется на милом сердцу юге.

XIII

Самое страшное, что могло случиться с Ольгой Ивановной, случилось, когда она, не дождавшись дочери, села за вечерний чай. Раздался звонок, от которого Ольга вздрогнула. Она знала, это не Лиля, у дочери есть ключ, и, придя, она не звонит. Скорее всего, это Валентина, решившая продолжить вчерашний, очень неприятный разговор о их детях. Но по выработавшейся привычке за последние смутные годы, когда открывать квартиру небезопасно, не спросив и не узнав в ответ голоса, она промолвила:

— Кто?

— Лиля Фомкина здесь живет?

— Да.

— Откройте, мы из милиции, поговорить надо.

— Я милицию не вызывала, — холодея сердцем, ответила Ольга.

— Мы приехали сами, речь пойдет о вашей дочери.

Ольга судорожно повернула собачку замка, распахнула дверь и увидела одного в форме, другого в штатском. Непроизвольный страх сковал женщину.

— Можно войти? — спросил разрешение высокий человек в штатском, показывая удостоверение, и шагнул через порог.

— Конечно, — поторопилась исправить затянувшуюся паузу Ольга, беря себя в руки, по-прежнему не отрывая пристальный, полный страха и недоумения, взгляд с пришедших. — Что-то случилось?

— Давайте пройдем, присядем, и я, следователь Никитин, все расскажу. Вы ее мама?