Дорога на эшафот - [121]

Удивленные его ответом ветераны вышли на крыльцо храма и, переглянувшись, с удивлением пожали плечами. «Живой. Значит, живой…» – сказал один из них, и они направились к саням, где их поджидал нынешний начальник и бывший сослуживец Тахир. После Прусской кампании он в родные края так и не добрался. Получив повышение, обосновался в Тобольске, став начальником казачьей сотни, несшей в городе караульную службу. Здесь и застали его два бывших однополчанина и по его же рекомендации были зачислены под начало Тахира.

Спустившись по крутому откосу, они не спеша ехали на дальнюю улочку, где нашли себе пристанище. Неразлучные Фока и Федор жили в соседних домах у овдовевших солдаток, одну из которых звали Катериной, а вторую – Ириной. Те были донельзя рады привалившему им счастью, поскольку их короткий бабий век близился к закату. Появление взамен их убитых на войне мужей двух служивых мужиков, давших согласие в ближайшее время с ними обвенчаться, было для них долгожданной радостью и вновь вспыхнувшей надеждой на душевный покой. Теперь они уже вместе тащили с реки на санках бочки, полные пахнущей ивняком и хвойной смолой водой, а скакавшие мимо лихие наездники остерегались отпускать шуточки по их поводу.

Уже прошли рождественские праздники, когда с главной соборной звонницы ударил самый басовитый колокол. Вслед за ним перезвон подхватили все городские приходские колокола, и народ, застигнутый на полпути, поспешно поснимал шапки, начал широко и размашисто креститься, а некоторые и вовсе упали на колени, обратив взоры свои в сторону белевшего на горе храма Софии Премудрости Божьей.

«Владыка митрополит Павел от нас уезжает, потому и колокольным звоном прощаются с ним», – пояснил прочим один из всезнающих старцев и громко всхлипнул. Другие отнеслись к тому известию иначе. Может, кто и возрадовался отъезду властного владыки, не дававшего спуску ни простым прихожанам, ни самому губернатору, не исполнявшего указы самой императрицы, коль усматривал в них непочитание Матери-Церкви.

Но все знали: грядут новые времена и добрались они до сибирской земли. Теперь уже не будет за Уралом, на восточной украйне России, вольной жизни, как ранее, когда каждый был сам себе хозяин и все жили отрешенно от остального уклада, заведенного в России по европейскому образцу и обычаю. И лишь исконный русский звон колоколов, который никому не под силу изменить и переиначить, летел над землей, уплывал в поднебесье, где все будут равны и подсудны одному лишь Богу.