Дорога на Дувр - [8]
НИКОЛАС (с нервным смешком). Разумеется, не любит.
ЮСТАСИЯ. Поцелуй Юстасию, чтобы показать, что не любит.
НИКОЛАС (покорно подчиняется). Ты моя крохотуля.
ЮСТАСИЯ. А теперь дай мне твою трубку (НИКОЛАС с неохотой отдает ей трубку. Юстасия целует ее и возвращает). Вот. И Юстасия больше не думает, что это отвратительная трубка, она сожалеет, что так ее назвала… Ой! (Взгляд Юстасия внезапно падает на блюдо с яблоками).
НИКОЛАС. Что такое?
ЮСТАСИЯ. Николас не съел яблоко!
НИКОЛАС. Нет, нет, спасибо, я не хочу яблока.
ЮСТАСИЯ. Но он должен съесть яблоко! Ему это полезно. Тот, кто ест яблоки, не ходит по врачам. Ты не должен ходить по врачам и огорчать бедную Юстасию.
НИКОЛАС (с трудом сдерживается). Я уже позавтракал.
ЮСТАСИЯ. А если Юстасия почистит яблоко?
НИКОЛАС. Нет, благодарю. Заверяю тебя, я съел все, что хотел.
ЮСТАСИЯ. Уверен?
НИКОЛАС. Абсолютно. Где ты сядешь?
ЮСТАСИЯ (указывает на диван). Николас сядет там, а Юстасия рядом с ним.
НИКОЛАС (без восторга). Хорошо (они садятся).
ЮСТАСИЯ. Юстасия набьет трубку? (Берет трубку).
НИКОЛАС (возвращает трубку себе). Она уже набита (какое-то время они молчат, потом Николас прерывает паузу). Э… Юстасия…
ЮСТАСИЯ. Да, дорогой?
НИКОЛАС. Мы пробыли здесь неделю.
ЮМТАСИЯ. Да, дорогой. Удивительную, удивительную неделю… И сегодня должны покинуть этот милый дом, где мы были так счастливы, и вместе выйти в большой мир.
НИКОЛАС (который ее не слушал). Неделю. За исключением первого дня, мы всегда садились за стол вдвоем.
ЮСТАСИЯ (мечтательно). Вдвоем, Николас.
НИКОЛАС. Четыре раза в день… всего двадцать четыре раза.
ЮСТАСИЯ. Двадцать четыре!
НИКОЛАС. И за каждой трапезой ты, по меньшей мере, четыре раза спрашивала, не хочу ли я съесть или выпить чего-то еще. После того, как я говорил, что больше ничего не хочу. Другими словами, за эту неделю ты заставила меня девяносто шесть раз сказать: «Нет, спасибо, Юстасия», — когда в этом не было никакой необходимости.
ЮСТАСИЯ (обиженно). Николас!
НИКОЛАС (бросает на нее быстрый взгляд и отводит глаза). Тебе двадцать пять. Если все пойдет хорошо, у нас впереди пятьдесят лет совместной жизни. То есть порядка двух с половиной тысяч недель. Умножаем это число на сотню и получаем, что за все годы, которые нам суждено прожить вместе, ты заставишь меня сказать: «Нет, спасибо, Юстасия», — двести пятьдесят тысяч раз безо всякой на то надобности (он раскуривает трубку).
ЮСТАСИЯ (дрожащим от слез голосом). Николас! (Вытирает глаза носовым платком).
НИКОЛАС. Я и подумал, а не можем ли мы прийти к какому-то соглашению? Вот и все.
ЮСТАСИЯ. Ты жестокий! Жестокий! (Она рыдает).
НИКОЛАС (упрямо). Я и подумал, а не можем ли мы прийти к какому-то соглашению?
ЮСТАСИЯ (в крайнем расстройстве). Ох! Ох! Николас! Дорогой мой!
НИКОЛАС, сжав руки в кулаки, смотрит прямо перед собой. Время от времени морщится от ее рыданий. Отчаянно пытается не сдаться, но, конечно же, рыдания Юстасии его добивают.
НИКОЛАС (обнимая ее). Дорогая! Не надо! (Она продолжает рыдать). Ну, хватит, хватит. Я извиняюсь. Николас извиняется. Не следовало мне об этом говорить. Прости меня, дорогая.
ЮСТАСИЯ (между всхлипываниями). Все это лишь потому, что я оч-чень тебя люблю и хочу, чтобы тебе б-было хорошо. И ты д-должен есть.
НИКОЛАС. Да, дорогая, я знаю. Ты такая заботливая.
ЮСТАСИЯ. Спросили любого д-доктора. Он скажет, что ты д-должен есть.
НИКОЛАС. Да, дорогая.
ЮСТАСИЯ. Ты д-должен есть.
НИКОЛАС (смиренно). Да, дорогая.
ЮСТАСИЯ (выпрямляется, вытирает глаза). Жена и нужна для того, чтобы ухаживать за мужем, когда он болен, и следить за тем, чтобы он ел, когда здоров.
НИКОЛАС. Хорошо, дорогая, мы больше не будем об этом говорить.
ЮСТАСИЯ. И когда у тебя случилась эта ужасная простуда, и ты так тяжело заболел, в первый день нашего пребывания здесь, разве не я ухаживала за тобой, Николас, заботилась о тебе и помогала побыстрее выздороветь?
НИКОЛАС. Да, дорогая. И я тебе очень благодарен. Ты такая добрая (морщится от воспоминаний). Слишком добрая.
ЮСТАСИЯ. Нет, не слишком, дорогой. Мне так нравится ухаживать за тобой, что-то для тебя делать, заботиться о тебе, помогать справиться с болезнью. (Задумчиво, сама с собой). Леонард никогда не болел.
НИКОЛАС. Леонард?
ЮСТАСИЯ. Мой муж.
НИКОЛАС. Ох! Никогда не воспринимал его, как Леонарда. Предпочитаю вообще о нем не думать. Никогда его не видел и не хочу о нем говорить.
ЮСТАСИЯ. Да, дорогой. Я тоже не хочу.
НИКОЛАС. Мы приняли решение… (отчаянно) и не отступим от него.
ЮСТАСИЯ (удивленно). Дорогой!
НИКОЛАС. Как честный человек, я… кроме того, теперь ты не можешь вернуться… я увез тебя и… и мы здесь. (Решительно). Мы здесь и пути назад нет.
ЮСТАСИЯ. Дорогой, уж не сожалеешь ли ты?
НИКОЛАС (торопливо). Нет, нет! (Она достает носовой платок). Нет, нет и нет! (Она начинает рыдать). Нет! Нет! (Он почти кричит). Юстасия, послушай! Я тебя люблю! Я не сожалею! Я никогда не был так счастлив, Юстасия! Никогда, никогда не был так счастлив! Или ты не слышишь меня?
ЮСТАСИЯ (бросаясь к нему в объятья). Дорогой!
НИКОЛАС. Успокойся, успокойся!
ЮСТАСИЯ (вытирая глаза). Ох, Николас, ты так меня напугал. На мгновение я подумала, что ты сожалеешь.
