Дорога Короля - [40]

Сам я, впрочем, был тогда молод, здоров и жадно впитывал любые новые впечатления. В общем, взял я свою арфу и отправился в путь. Удел всех менестрелей — всегда быть в пути, но, признаюсь, к этому времени я уже порядком от такой жизни устал. И в глубине души надеялся, что, может быть, с помощью новых песен мне удастся заработать достаточно, чтобы провести зиму спокойно, в теплом уютном доме, где ничто не будет угрожать ни моему голосу, ни моему здоровью, и где живот мой будет всегда набит.

Но увы, дорога, по которой я шел, кончилась задолго до того перевала в горах, куда некогда вела. И я ступил на землю, которая показалась мне совершенно незнакомой. Она была столь же отлична от той, по которой я столько раз ходил, сколь Бельгарден времен моей юности отличается от лунных долин, покрытых кратерами. В невежестве своем я полагал, что мне удастся легко отыскать реку Бельгард и следовать по ее течению к горной гряде. Но когда я добрался до тех мест, где некогда протекала эта большая река, то был глубоко потрясен: могучий поток, такой широкий и глубокий в некоторых местах, что порою казался морем, совершенно исчез с лица земли! Оплавленные страшным жаром скалы остывали в сухом русле, и я с изумлением увидел резные каменные плиты, сброшенные, как мне показалось, с высоких башен; а в одном месте я заметил развалины великолепных городских ворот. И тут я заплакал, а потом сел и написал «Песнь о погибшем городе». Но, сражаясь с рифмами и подбирая подходящую к слову «река», я придумал сразу две — «века» и «пока» — и обратил внимание, что третья — слово «зыбка» — полностью соответствует состоянию земли у меня под ногами…

— Наверное, как раз в эти мгновения яйцо дракона выбиралось на поверхность земли? — в волнении прервал его Дольгаль. — Ах, что за невероятные существа! Как можно совершать столь разумные и сложные действия, будучи всего лишь зародышем в яйце!

— Ты совершенно прав. — Гном говорил отрывисто, как бы проглатывая или, точнее, откусывая концы слов обломками зубов.

— Неужели и скорлупа матери была столь же прекрасна, как эта? — спросил Дольгаль.

— Да. И я, как и ты, был до глубины души потрясен, впервые увидев драконье яйцо. А когда эта изумительная скорлупа треснула, мне показалось, что сердце у меня разорвется от огорчения, но тут в трещине показалась головка крошечной драконихи, сверкавшая как драгоценный самоцвет. Малышка с любопытством осмотрелась, и должен сказать, что ее очаровательная мордашка и маленькие лапки были столь же милы, как и у любого другого детеныша.

Большую часть пути до Толлина мне пришлось нести ее на руках, поскольку крылья у нее пока что были слишком слабы, а «ножками» она ходила еще плохо: без конца спотыкалась, качалась и падала. Но я никогда не видел другого такого существа, которое с первой минуты своего появления на свет испытывало бы такой зверский голод! Мне без конца приходилось охотиться, добывая ей пропитание, ибо путь можно было продолжать, только когда она наедалась досыта. Раз от раза она становилась все тяжелее, но, насытившись, часть пути до следующей остановки довольствовалась крайне малым: несколькими травинками или бутонами цветов, и этим совершенно меня очаровала.

Но самым чудесным в ней было то, что ее жаркое дыхание настолько согревало поля вокруг, что они вновь становились плодородными. Я тогда, впрочем, почти и внимания-то на это не обратил, настолько был очарован своей новой «подружкой». Вот только она почти все время спала и во сне всегда была сухой и теплой, какая бы ни стояла погода, и я — по молодости лет, разумеется, — решил было, что все-таки моя музыка веселее. Хотя мне было… очень уютно с этой малышкой.

— Да, да! Как я тебя понимаю! Я ведь испытываю сейчас примерно те же чувства, хотя мы находимся очень далеко от моих родных мест и от дворца Высокой королевы. Однако это дивное яйцо дает мне ощущение полного покоя и уюта!

Сильф так и затрепетал весь.

— Ах, какая все же трагедия для тебя — потерять ее! — воскликнул он, тщетно пытаясь понять, почему его куда сильнее волнует гибель этой драконихи, а не уничтожение целого континента вместе со всеми его обитателями.

— Ее аппетит все рос и рос, — продолжал Сулинин, — и вскоре она уже способна была слопать урожай, собранный с целого поля, и после этого все еще смотреть голодными глазами на пасущихся неподалеку овец и коров. И я понял, что моих усилий не хватит, чтобы прокормить ее. Это вынудило меня принять трудное решение: принести ее в дар нашему королю Хорхе.

Король был просто очарован ею и не разгневался, даже когда она целиком уничтожила торжественный обед — целых пятьдесят перемен блюд! — который был приготовлен для празднования девятилетия королевской дочери. Разумеется, у короля вполне хватило средств, чтобы немедленно заказать новый обед.

Да и дракониха, казалось, несколько устыдилась своего непомерного аппетита. Она стала сама охотиться на всех тех животных, которых раньше просто жадно глотала целиком, и, кстати, научилась великолепно их готовить! По приказу короля нам выделили просторное помещение в королевском зоопарке, и я пением и музыкой убаюкивал свою девочку перед сном, а она тихонько мурлыкала, точно подпевая мне, пока не засыпала.