Дорога к звездам - [24]

В это время в дверях показалась мать Женьки Мачнева, маленькая, толстенькая, но очень подвижная женщина с заплывшим лицом. Она перепугалась еще больше старушки и заголосила так громко, что в подъезде поднялся переполох. Захлопали двери и внизу и вверху. Прежде чем друзья успели сыграть отступление, на шум из соседней квартиры выбежал незнакомый здоровенный мужчина. Он спустил их с лестницы, а так как плащ был длинный и широкий, то Яша с Борисом запутались в нем и все ступеньки до следующей лестничной площадки пересчитали вместе. Внизу Яше кое-как удалось выбраться из-под плаща. Потирая ушибленные бока, друзья мчались без оглядки под напутствующие крики жильцов, стоявших в открытых дверях квартир. Мальчикам чудилась погоня.

Двое мужчин сошлись у дверей школы № 14, один худой, среднего роста, в серой засаленной шляпе. Другой тоже худой, но низенький и юркий, в синей шляпе. У обоих были высокомерные остроносые лица. Только у низенького голова была покрупнее и глаза побыстрее.

Предупредительно приподняв шляпу, низкий пропустил высокого в двери. Тот принял это как должное, едва наклонив в знак благодарности голову. У кабинета директора школы низкий опять пропустил своего спутника вперед.

Нина Романовна сидела за столом и слушала Ирину, которая забежала только на минутку. Ира стояла около кресла директора и теребила в руках синенькую вязаную шапочку.

— Товарищ Мачнев? — удивилась Нина Романовна, увидев низенького мужчину. — Давненько вас в школе не видели. Проходите, пожалуйста. Садитесь. И вы ко мне, Григорий Григорьевич? Прошу, садитесь.

— Извините меня, Нина Романовна, — сразу приступил к делу Мохов, — я вынужден опять, — он сделал нажим на слове «опять», — опять обратиться к вам с жалобой на вашего, — нажим на «вашего», — на вашего ученика Якимова.

— Позвольте, позвольте, — заерзал на стуле маленький мужчина, — я также пришел жаловаться на этого безобразника Якимова и его соучастника Сивкова. Нет, вы только вообразите: они вчера насмерть перепугали старушку, мать моей жены, то есть мою тещу, особу чрезвычайно чувствительную и суеверную. Я решительно протестую.

Торопливо выбрасывая из себя слова, отец Женьки Мачнева рассказал о проделке Яши и Бориса. Ирина, до боли прикусив губы, стала смотреть себе в ноги. Ей стоило неимоверного труда сдержаться от смеха.

За поблескивающими стеклышками пенсне директора школы тоже появились было лукавые искорки, но Нина Романовна быстро справилась с собой и укоризненно взглянула на Ирину. Над старостью шутить не следовало, поступок Якимова и Сивкова заслуживал, конечно, самого строгого наказания.

Григорий Григорьевич слушал Мачнева-старшего с полнейшим равнодушием. Положив на колено шляпу, он постукивал носком ботинка по полу и казался погруженным в собственные мысли. Однако он переживал трудно сдерживаемое, рвущееся наружу злорадство, к которому примешивалось еще одно чувство — чувство обвинителя на суде, одержавшего после долгой борьбы верх над защитой.

Получив заверение, что виновные будут наказаны, Мачнев-отец покинул кабинет директора. Наступила очередь Григория Григорьевича. Продолжая постукивать носком ботинка по полу и глядя поверх головы Нины Романовны, он сухо произнес:

— Якимов и его сообщник Сивков совершили у меня кражу. Они похитили принадлежавшую мне лично флуоресцирующую соль, чтобы совершить еще один хулиганский поступок — тот самый, о котором вам только что рассказывали.

Мохов кивнул на дверь и выразительно умолк. Ирина переглянулась с Ниной Романовной. Неприязнь руководителя технической станции к Яше Якимову начинала приводить ее в недоумение.

— Вы обвиняете Якимова в воровстве? — поразилась она.

— Совершенно верно!

— Но это немыслимо!

— О, я не удивляюсь, если и вы и рассказ о проделке над старушкой сочтете за вымысел. — Григорий Григорьевич зло усмехнулся. — Я не понимаю, — он вдруг повысил голос, — почему этого будущего уголовного преступника покрывают и поощряют? Меня все это начинает удивлять и… возмущать. Очевидно, мне следует обратиться в более высокие инстанции.

— Очевидно, вы сами не знаете, чего хотите, — вспыхнула Ира. — Ябедник вы отличный, а вот руководитель… никудышный.

— Поп-просил бы вас не забываться! — Григорий Григорьевич вскочил на ноги и вскинул голову. — Д-дев-чонка…

Круто повернувшись, он вышел из комнаты.

— Дела-а-а… — протянула Нина Романовна. — Голова кругом идет. Но из Якимова и в самом деле какой-то технический хулиган растет. Я так часто вынуждена вызывать его родителей, что не знаю, какие теперь принять меры. Родители щадят его из-за слабого здоровья, а мальчик, видно, злоупотребляет этим. Что же… Мохов на этот раз прав: Якимову следует запретить посещение технической станции.

— Нет! — вскричала Ирина. — Только не это!

— Отчего же?

Нина Романовна сняла пенсне и поглядела на Ирину удивленными близорукими глазами.

— Оттого, Нина Романовна, что вы отнимете у Яши самое дорогое для него. Вы лучше меня должны знать, с какой страстностью увлекается он постройкой моделей, как замечательно они у него получаются.

— Но Григорий Григорьевич так настаивает…

— Вот и странно, что настаивает… исключить Якимова из технической станции… Нет уж! Я решительно против. Буду воевать с вами и с кем угодно, кто будет настаивать на этом.