— Я жду отца.
— А где он?
Прислонившись к стене здания, они начали разговаривать. Юноша громко расхохотался:
— Замок? Ну, умора! Да нет на свете никакого Замка!
— Ты оскорбляешь моего отца! — воскликнула девушка, и её глаза наполнились слезами. Ей так понравился этот юноша, но теперь она была готова его возненавидеть. Увидев у неё на глазах слезы, парень сразу посерьёзнел:
— Прости меня, пожалуйста. Я и не думал никого оскорблять. Просто, по–моему, незачем тебе, такой молодой, дурить себе голову нелепыми фантазиями.
— Да отец всю жизнь ищет этот Замок! Мы столько шли, столько шли…
— Но это — его жизнь. А ты имеешь право жить по-другому, как захочешь. Поехали со мной кататься на яхте. Для нас, молодых, лучше моря ничего нет!
Девушка вытерла слезы и отрицательно покачала головой:
— Нет, я не могу бросить здесь отца одного.
Сказала и подумала: все, теперь я этого юношу никогда больше не увижу, и её сердце пронзила щемящая боль. А парень вдруг взял её крепко за руку и предложил:
— Тогда вот что. Иди внутрь и разыщи отца. Все лучше, чем ждать здесь неизвестно сколько. Я подожду.
Девушке стало вдруг очень легко. Её заплаканное лицо осветила благодарная улыбка, и она ответила на пожатие его руки. И бегом бросилась к дверям здания.
Внутри было сумрачно. Сбоку от входа, над стойкой, виднелась белая табличка с надписью "Регистрация", но там никого не было. Наверх вела лестница, и девушка стала подниматься по её деревянным ступеням, опираясь рукой на истёртые перила. Подъем кончился стеной, а выше начиналась новая лестница. За ней снова стена — и новый пролёт. И ещё, и ещё. Девушка упорно поднималась выше, выше. Она чувствовала, что с каждой ступенькой все дальше отдаляется от ждущего её снаружи юноши. Ей уже начинало казаться, что никакого снаружи вообще не существует. Есть только эта бесконечная лестница, и больше ничего. Но наконец девушка оказалась перед какой‑то дверью. Она медленно провела рукой по её деревянной поверхности, потом приложила ухо и прислушалась.
Ей показалось, что она слышит людские голоса, точнее, только голос отца. Такой знакомый, он с гордостью рассказывал кому‑то о ней, его дочери. Было ясно, что рассказчику никогда не надоест говорить на эту тему.
Девушка улыбнулась и толкнула створки.
— Папа! — ласково позвала она, и, нажав сильнее, приготовилась переступить порог — и чуть не упала, еле успев ухватиться за ручку.
За дверью ничего не было — ни комнаты, ни стены, ни неба. Пустота. Девушка смотрела в Ничто. Пустоту невозможно даже увидеть, пронеслось у неё в голове. И она знала, что, обернувшись, не увидит лестницы, которая привела её сюда.
