Дорога к замку - [49]

Сказав так, предсказатель высоко поднял свечу и взмахом руки пронзил тьму. Там, куда он указал, возникло подобие огромной призрачной сцены, по которой двигались толпы людей. Примерно один человек из каждой тысячи был заключён внутрь круга. Какого именно — жизни или смерти, я различить не умела. Но я очень хорошо запомнила, что есть люди, которые, как они ни стремятся к смерти, обречены жить, и есть люди, которые изо всех сил борются со смертью, но никакие усилия не могут спасти их от неминуемой гибели. Были мне до боли понятны и слова о том, что жизнь и первых, и вторых является адом.

— Почему в людях накапливается смерть? — спросила я, и старый прорицатель ответил:

— Представьте себе двух сцепившихся борцов. Хотя ни вы, ни ваш мужчина этого не чувствовали, между вами шла борьба. Ваши судьбы, собирая все силы, стеная от напряжения, отчаянно боролись друг с другом. Нет, сами вы этого не ощущали, но я вижу, как у ног вашего партнёра постепенно зарождался и креп круг смерти…

После разговора с прорицателем я безоговорочно поверила в его теорию смерти. Меня охватил страх: казалось, что стоит мне пристально взглянуть на любую букашку, и она тут же замертво упадёт на землю сухой чешуйкой. Помимо моего желания, незаметно для меня самой, сила моей судьбы повернёт человека, ставшего мне близким, лицом к смерти. И мне уже казалось, что мир, центром которого являюсь я, будет — по моей вине — денно и нощно заполняться все новыми скелетами и трупами. Я не имею права ни к кому и ни к нему приближаться. Ни с кем не вступать в контакт, замкнуться в себе самой — вот мой удел. Чтобы не гибли близкие мне существа, я должна симулировать смерть, замереть, затаив дыхание.

Чем больше я думала о мотивах самоубийств возлюбленного и мужа, тем яснее мне становилось, что никаких мотивов не было. Обе смерти стали завершением процесса, на протяжении которого жизнь медленно высасывалась из человека кругом смерти. Жизнь словно затянуло в ночной морской водоворот. Никем не замеченный, он поглотил её — без борьбы, обыденно и безвозвратно.

Я не принадлежу к числу людей, над которыми довлеют тёмные силы и которые ещё при жизни уже как бы принадлежат смерти. Не отношусь я и к типу женщин, чья жизненная сила настолько бьёт через край, что захлёстывает и подавляет партнёра. И тем не менее стоит мне полюбить мужчину, как он оказывается втянутым в круг смерти. Всему причиной моя слишком "сильная" судьба. А чем измеряется сила судьбы? Я не борюсь и не стремлюсь бороться с любимым человеком, но наши отношения все равно становятся схваткой, в которой я побеждаю…

Я стояла на платформе и ждала электрички, которая отвезёт меня в город Т. В лицо дул холодный северный ветер, и его дуновение никак не связывалось с моими ощущениями той минуты, когда я смотрела на призрачную сцену, Пч которой двигались люди, очерченные кругами смерти. Дул сухой, обжигающий, как лёд, январский ветер, дул из мест, где нет заводов, и был поэтому прозрачен и светел. Прозрачен он был ещё и потому, что сливался с сочащимся из земли белым сиянием.

В этот миг меня пронзило нечто вроде предчувствия.

Электричка, прибывшая из Т. на станцию N., развернулась, чтобы идти обратно. Я села в полупустой вагон, поезд тронулся, и тогда возникшее во мне чувство понемногу стало вырисовываться отчётливей. Допотопный поезд, состоявший всего из двух вагонов и ржаво–красного локомотива, не спеша покатился, постукивая колёсами на стыках рельсов, и в окна полился белый мерцающий свет, становясь ярче и ярче. Все происходило именно так, как я ожидала. Ведь если моя догадка справедлива и свечение вызывают залежи гранита, то при приближении к горам оно должно становиться явственней.

Охватившее меня предчувствие можно выразить одним словом: счастье. Как неожиданно это было — внезапно ощутить приближение счастья, когда все мои мысли блуждали вокруг одной только смерти. Именно приближение, потому что конкретное, материализованное счастье ждало меня — я это чувствовала — на определённом расстоянии отсюда. В этом краю сама земля источала благословенный минерально–белый свет.

Но дело было не только в сиянии — во мне крепла уверенность, что пейзаж скрывает нечто несравненно более важное. Я не могла уже не чувствовать, как по мере неторопливого движения электрички за окном все шире разворачивалась картина, полная для меня особого значения.

Хотя в юности мне приходилось несколько раз проезжать мимо города N., по этой железнодорожной ветке я ехала впервые. Никогда не бывала я и в городе Т., куда теперь вёз меня поезд. Бесцельно, наугад села я в электричку, но сейчас в моем движении появилась ясная цель. Стоило мне решить так для себя, как эта цель почти зримо замаячила впереди.

Мне нужно было попасть в Т. Я не знала, что я там буду делать, но побуждение ехать туда ощущалось категорично, как отданный кем‑то приказ.

За окном проносились деревья, старинного вида дома, храмы, и каждое деревце, каждая черепичка на крыше сияли свежестью и красотой. Мелькающие картины, сменяя друг друга, ослепительно вспыхивали белым светом, перед тем как исчезнуть вдали.