Дорога к замку - [42]

Но сколько Ясухара ни втягивал воздух, дым почему‑то в рот ему не попадал. Торчащая из трубки сигарета тлела, но не горела. Не понимая, в чем дело, он внимательно осмотрел тройник фонендоскопа, но ни трещин, ни проколов нигде не было. И все равно, как он ни пытался затянуться, ничего не выходило. Значит, что‑то не в порядке внутри трубки. Ясухара заглянул в ушные отверстия и с удивлением обнаружил плотно загнанные туда кусочки ваты. Тут, конечно, втягивай не втягивай, затяжки не получится. О, проклятье! И во время прослушивания, значит, тоже ничего не было слышно!

— Ах, стерва…

Ясухара топнул ногой от ярости, но теперь уже ничего не исправишь. Сестра принесла ему фонендоскоп, заткнутый ватой. А он, не зная этого, с важным видом прослушивал девочку. Как же, наверное, потешалась над ним медсестра! А ведь она ещё почтительно спрашивала его о результатах осмотра, и он отвечал, как будто действительно что‑то слышал! Ну конечно, задавая вопросы, она в глубине души покатывалась со смеху.

Ясухара готов был кинуться в сестринскую и закатить ей сцену. "Приласкать" не "приласкать", но это уже переходит все границы. Ведь практически был сорван осмотр пациента! Нет, с любой точки зрения старшая сестра была виновата.

— Чёртова баба!

Побледневший от злости Ясухара накинул халат и уже взялся за ручку двери, но тут же замер на месте. Рассудок, хоть и охваченный гневом, успел шепнуть ему: ты ведёшь себя глупо. Ворваться в сестринскую и накричать на виноватую ничего не стоит. Раз она совершила такой злонамеренный поступок, никто его не осудит. Но это только поверхностная сторона дела. Конечно, никто вслух его не упрекнёт, и престиж его, казалось бы, не пострадает. Но если он накричит на сестру да ещё, чего доброго, стукнет её, она наверняка устроит истерику. И тогда уж точно младшая сестра разнесёт по всей больнице невероятную весть о том, как новый врач обидел старшую сестру. Тогда солоно придётся Ясухара. Хоть он и полноправный врач, но не свой, а командированный, из Токио. Служащие больницы внешне ведут себя почтительно, но для них он чужак — ведь через месяц и след его здесь простынет. Так что на их сочувствие и поддержку рассчитывать не приходится. Кроме того, ему не поздоровится, когда все узнают, как он опозорился с прослушиванием больной девочки. Для молодого врача это означало бы полностью подорвать свой авторитет.

Нет, так поступать нельзя. Нужно побороть гнев и придумать что‑нибудь получше.

Через десять минут Ясухара позвонил и велел сестре зайти к нему в кабинет дежурного врача.

— А что случилось?

Нечистая совесть заставила сестру насторожиться.

— Относительно той девочки…

История с фонендоскопом действительно имела отношение к девочке, так что Ясухара не солгал.

— Может быть, прислать Эгава? — попыталась она подослать вместо себя младшую сестру.

— Нет, мне нужны вы. И немедленно.

Через несколько минут сестра постучалась в дверь кабинета. Ясухара открыл ей, держа фонендоскоп в правой руке.

— Вы неплохо сегодня потрудились.

Главное — выдержка. Подавляя злость, Ясухара старался говорить как можно мягче.

— Исправьте‑ка вот это, пожалуйста.

Он протянул сестре фонендоскоп, и та, окончательно смутившись, опустила глаза.

— Не мог же я вытаскивать из него вату перед пациентами. Ну и в положение вы меня поставили!

Сказав это, Ясухара негромко рассмеялся и закрыл дверь.

— Ну и что было потом? — спросил его я.

Ясухара, усмехнувшись, ответил:

— Она мне до сих пор новогодние открытки присылает.

III

Был и ещё один случай, которого Ясухара до сих пор не может простить фонендоскопу.

Это произошло на второй год после окончания университета. Его послали в командировку в городок С., что в пяти километрах от Кофу, в городскую больницу. Там так же, как и в К., было трое врачей, окончивших тот же колледж, что и Ясухара: хирург и два терапевта.

К этому времени Ясухара работал врачом второй год и уже не считался новичком — теперь у него были и более молодые коллеги, выпущенные на год позже. Говоря армейским языком, погоны у него украсились ещё одной лычкой, и он уже считался среди врачей не рядовым, а ефрейтором. Год назад на пятиминутках он внимал профессору с самого последнего места, а сейчас благодаря появлению молодых врачей он мог лицезреть начальство с более близкого расстояния.

Не так давно он сам учился тому, как следует писать справки и мыть руки перед операцией, и вот он уже учит этому других.

Сложные операции ему пока ещё не доверяли, но аппендицит, даже осложнённый перитонитом, он уже оперировал вполне уверенно. Да и вообще по сравнению с тем временем, когда старшая сестра так ловко "приласкала" его в К., уверенности в своих силах у Ясухара стало гораздо больше.

Так обстояли дела, когда он прибыл в больницу города С.

Было, впрочем, у Ясухара ещё одно слабое место. Дело в том, что, к счастью или к несчастью, ему ни разу не приходилось сталкиваться с летальным исходом.

Встреча со смертью для врача — это вопрос удачи. Если везёт, то сталкиваешься с ней по нескольку раз в месяц, а если нет — можно, как Ясухара, проработать год, ни разу её вблизи не увидев.

Уж, казалось бы, о каком везении может идти речь, когда дело касается смерти человека, но для молодого врача, которому поскорее надо набраться опыта, наблюдать смертельный исход очень важно.