Дорога к вечности - [48]

Но пока ничего не наклевывалось. Мэл уже устал слушать байки о привидениях и оборотнях, торговые новости, выпил все пиво. Отправляться в путь прямо сейчас не имело смысла – сначала надо хоть примерно наметить направление дальнейшего движения. А ложиться спать еще рано. Делать было решительно нечего.

Дверь трактира (хиленькая щелястая дверка, кое-как сбитая из планок) распахнулась от пинка. Рядом с Мэлокайном на скамью плюхнулся здоровенный бородатый парень – если б не отличная одежда и оружие, его можно было бы принять за крестьянина… или торговца – уж больно взгляд цепкий.

– Привет, – бросил он. – А я тебя не знаю. Ты не местный?

– Путник.

– Коробейник?

Мэл заразительно расхохотался.

– Разве я похож на коробейника?

– Нет, не похож. Это я так, не обижайся, – незнакомец покосился на ножи у пояса центрита. – Ты воин, да? Я угадал?

– Угадал.

– Ну, то ли дело! Не быдло какое-нибудь. Я очень рад. Эй, хозяин, по кружечке мне и моему другу.

«И когда это мы успели подружиться?» – удивился Мэлокайн. Но промолчал.

Подали пиво.

– Ты б хоть представился, – добродушно предложил он соседу, берясь за кружку.

– Ну да, ты ж меня не знаешь, – после чего бородач напыжился и произнес затейливое двенадцатисложное имя, которое не задержалось в памяти бывшего ликвидатора. – Я сын барона, которому принадлежат эти земли.

Они выпили по кружечке, потом еще по кружечке, потом еще. Урожденный Мортимер, а теперь Арман, естественно, не хмелел, а вот сынка местного барона живо развезло. После четвертой кружки он немного попел песни, само собой, побратался с новым знакомцем и пригласил его в гости в замок своего отца. Звал очень настойчиво, буквально тянул его за собой, и Мэл, поколебавшись, решил, что раз ему все равно, где провести освободившееся время, то, пожалуй, можно и в замке побывать.

Баронского сынка пришлось тащить домой чуть ли не силком – по дороге ему вступило в голову немного поохотиться, но, поскольку животных поблизости не наблюдалось, он решил заменить их крестьянами из ближайшего села, и, если бы Мэлокайну не удалось его отговорить, затея плохо закончилась бы и для крестьян, и для барончика. У самых ворот тяжеленную тушу этого беспокойного парня у бывшего ликвидатора забрали солдаты, и центрит вознамерился было возвращаться в трактир. Но отпрыск местного господина поднял шум, требуя, чтоб друга немедленно устроили в лучших покоях замка.

Спорить с ним никто не стал.

«Что ж, тем лучше, – подумал Мэл. – Не придется тратиться на ужин и завтрак. Если, конечно, этот легко хмелеющий болван вообще завтра отпустит меня».

Лучшие гостевые покои замка пребывали не в лучшем состоянии. Это был лишь небольшой закуток, выгороженный из большой залы на втором этаже донжона, и потому напоминал сырный ломтик. Полукруглая, каменная стена оказалась сыровата, закрывающие ее гобелены давно уже густо расцвели плесенью, деревянная, отсекавшая покои от большей части залы, не достигала до потолка, так что и стеной-то ее считать было нельзя – так, ширма. Но зато в этом закутке стояла широкая кровать, массивный стол, кресло и огромная жаровня.

Вздохнув, мужчина повалился на кровать – та жалобно скрипнула, но намерений развалиться не выразила. К столу пока не звали, и, наверное, у бывшего ликвидатора было время отдохнуть. Он повалялся, потом подошел к окну и попытался вынуть раму, чтоб немного проветрить покои – сырость чувствовалась даже в воздухе.

– Принести угольев, господин? – пискнул кто-то в углу.

Мэлокайн обернулся. В углу ворочался серый пушистый комочек. Потом он развернулся, и на центрита взглянули темные глазки-пуговки. У существа ростом не больше фута были большие меховые ушки, длинная подвижная мордочка, передвигалось оно на задних лапках. Мэл узнал его с первого же взгляда – это, конечно, был гремлин. На Белой стороне они не обитали, их туда не пускали, опасаясь за сохранность многочисленной техники. На Черной стороне техника была не в чести, обходились магией, а те приборы, которыми все-таки обзаводились, окружали плотным кольцом противогремлинской защиты. И здесь гремлинов часто использовали в качестве удобных слуг.

– Привет, – любезно сказал бывший ликвидатор. – Угли – дело хорошее. Набей-ка мне полную жаровню. Пусть все хоть немного просохнет.

– Немедленно будет исполнено, – гремлин заелозил, собираясь бежать выполнять распоряжение. И тут вдруг замер. Повернулся, взглянул на гостя. Открыл рот. Рот у него оказался ярко-сиреневым, должно быть, после хорошей порции черники. – Это же… Это же… Ты…

– Э-э… Да, я, – ответил удивленный Мэлокайн. – А что?

– Это же ты, Великий Мэлокайн! Господин Большой Гремлин! – и пушистый малыш повалился ниц. – Какое счастье! Какое счастье для меня лицезреть тебя, о Великий Гремлин!

Первые несколько мгновений бывший ликвидатор не мог понять, что происходит. Лишь через несколько мгновений в сознании смутно забрезжило воспоминание. Да, конечно же, Мортимеры, много лет назад сидевшие в плену у черных магов, и он, пытавшийся освободить сестру и брата – вот что ему вспомнилось. Тогда, чтоб гремлин, случайно увидевший пробравшегося в замок Мэла, не поднял шум, он соврал ему, будто является гремлинским божеством. Единственное, чего он тогда хотел – это тишины.