Дорога к подполью - [55]

Мы спустились в Бельбекскую долину — долину фруктовых садов, окаймленных высокими тополями. Но что осталось от этих садов! Искалеченные, изуродованные, обгорелые деревья с обрубленными верхушками и ветками, почерневшие остовы тополей. Сады заросли густым бурьяном и огорожены проволокой, на которой висят таблички с немецким словом «minen».

Мы шли деревней Бельбек. Солнце склонялось к закату, кончался день, а мы прошли всего восемь километров! Через открытые двери дома увидели татарку, сидящую перед огромной грудой яблок.

— Подожди, папа, я спрошу, может быть, она продаст немного яблок…

Мы с Дуняшей направляемся к татарке. Увы! Я вижу перед собой враждебное лицо.

— Только меняю на вещи! — говорит она.

Возвратившись на дорогу, я застала папу в беседе с каким-то старым крестьянином.

— Это моя дочь, — представляет меня папа.

— Ах учитель, бедный учитель, что приходится вам терпеть! — восклицал старик. — Идемте, идемте скорей ко мне, — предложил он, — я вас накормлю и уложу спать.

И мы покорно пошли за ним.

Старик завел нас во двор и усадил на лавку, а потом вынес нам по тарелке борща и по куску лепешки.

— У нас самих почти ничего нет, — извинялся он за скудное угощение, — но постели я вам постелю такие, что вы хоть одну ночь как следует поспите и отдохнете.

Крестьянин так хлопотал, будто встретил самых дорогих и любимых родственников. Когда он снова ушел в дом, я спросила папу:

— Что это за человек? Твой знакомый?

— Нет, — ответил папа, — я вижу его в первый раз.

Обогретые душевным теплом приютившего нас человека, мы с папой и Дуняшей с наслаждением маленькими глотками ели борщ.

В это время во двор зашел какой-то человек в запыленной одежде.

— Можно у вас посидеть и отдохнуть? — спросил он нашего хозяина.

— Садитесь, отдыхайте вот тут, на лавочке, — радушно пригласил хозяин. — Откуда и куда идете?

— Я сегодня утром вышел из Симферополя, иду в Севастополь, — коротко ответил незнакомец, по всей вероятности не расположенный к дальнейшим разговорам.

Хозяин понял это и, не расспрашивая больше ни о чем, скрылся в комнатах. Через несколько минут вынес и прохожему тарелку борща, прося прощения, что нет больше лепешек. Человек горячо поблагодарил, он, видно, тоже был голоден. Мы с папой поделились с ним, отломив по куску от своих лепешек. В сгустившихся сумерках я не могла рассмотреть лица незнакомца, но по его облику и флотским брюкам можно было предположить, что это переодетый в штатское моряк. Поев и отдохнув минут пятнадцать-двадцать человек встал.

— Благодарю за гостеприимство, теперь я пойду дальше.

— Оставайтесь ночевать, — предложил хозяин, — ведь вы устали!

— За один день из Симферополя в Севастополь! — воскликнула я.

— Я привык быстро и много ходить, — ответил незнакомец, — мне это нетрудно, сегодня я должен быть в Севастополе.

Попрощавшись, он скрылся во тьме наступившей ночи.

Я почувствовала в нем смелого человека, который пробирается в Севастополь с каким-то тайным заданием. А ведь хождение ночью запрещено под угрозой расстрела.

Постели действительно были прекрасные, с грудой подушек и чистым бельем. Я с наслаждением вытянулась на мягкой перине и натянула на себя прохладную простыню. В первый раз за последние два месяца, которые стоят многих лет жизни, меня охватило отрадное ощущение тепла и уюта. Сквозь дрему я услышала мягкий голос хозяина, доносившийся из соседней комнаты:

— Хорошо ли вам, учитель?

…Чуть брезжил рассвет, когда мы поднялись. Я торопила папу:

— Идем скорей, надо выйти пораньше!

— Я пойду в деревню, — сказал хозяин, — кажется, должна идти в Бахчисарай подвода, попрошу, чтобы вас взяли, а вы подождите на дороге.

Выйдя из деревни на дорогу, мы сели возле дота и стали ждать.

Уже солнце взошло и начало припекать, а подводы все нет. Мы медленно пошли по дороге.

Пройдя не больше километра, увидели стоявшую на шоссе машину. Из сада вышел шофер с кошелкой яблок. Узнав, что машина идет в Симферополь, я попросила:

— Возьмите одного старика, мы с девочкой пойдем пешком.

Лицо шофера было каменным, но я не отставала, так как боялась, что отец скоро свалится на землю и не сможет сделать ни шага. Наконец, шофер снизошел к моим просьбам. На радостях я сделала глупость и отдала отцу все вещи, надеясь, что его довезут до Альмы, а мы с Дуняшей без вещей скорей дойдем. Но, как потом оказалось, шофер ссадил папу с машины в Бахчисарае, заявив, что без пропуска дальше не повезет. До Альмы оставалось еще двенадцать километров, и бедному отцу, еле двигавшемуся, пришлось еще навьючить на себя вещи. Однако свет оказался не без добрых людей. Фигура старика, через силу бредущего по дороге, тронула сердце какого-то русского шофера, который остановил машину, посадил в нее отца и довез до Альмы.

Нам с Дуняшей тоже повезло; другой шофер подобрал нас и довез до Бахчисарая, оттуда мы уже пешком пришли в Альму.

Семья колхозников Тамбовцевых

Радость встречи с мамой была омрачена. Добрая женщина приютила маму и мальчика. Но не могла же она посадить на свою шею всех нас, у нее своя семья. И, несмотря на то, что Евфросинья Ивановна не выказала и тени неудовольствия, нам было не по себе.