Дорога к океану смерти - [3]

Да нет, глупости. Я-то знаю — и не только я, человек десять, наверно. Или пять. Потом все равно выплывет, что знали, могли, но не спасли — уж тогда головы полетят, мало не покажется. Никакой Марс того не стоит. Или дело не в Марсе? В политике? Выборы на носу, марсианская программа — крупный успех. Или крупный провал. И что, могут нас заткнуть от греха? Бред, меньше надо детективов читать!

А все-таки если? Был такой старый голливудский фильм, там просто отстреливали тех, кто знал… Нет, тех, кто пытался рассказать — так что безопаснее помалкивать. Хотя от чьей-нибудь паранойи это не спасет, если что. Безопаснее всего как раз поднять шум — обвинить руководство в преступном промедлении, выступить спасителем и патриотом… Сдать Борисыча? Тут уж каждый за себя! В конце концов, чего он, в самом деле, тянет? Разве это не предательство ребят? И, между прочим, на такой сенсации можно неплохо подзаработать, если правильно выбрать, кому сдать… Кажется, у Лени был выход на кого-то из «Эха Москвы»… Сейчас выиграет тот, кто предаст первым.

* * *

Экран дрожал перед глазами, мешая вникать в мельтешение строчек. Димка в очередной раз позавидовал умению Рената сохранять неподвижность перед пультом, пристегнулся и осознал, что дрожал не экран. Дрожали руки. Это что же, я трушу? Какого черта! Никто не гарантировал безопасности, с самого начала было ясно, что первая марсианская экспедиция — затея рискованная. Оно, конечно, так, но как-то это обстоятельство воспринималось, в основном, как повод собой гордиться. В каком я был экстазе, когда выдержал все отборы, получил шанс прогуляться по пресловутому красному песку! Если совсем честно, разве я грезил марсианским пейзажем? В блистательных мечтах виделось триумфальное возвращение — бессмертная слава первопроходцев, телекамеры, плачущая от счастья мама, восторженные девушки. Деньги. Это стоило трех лет собачьей жизни, стоило риска… Но я же не думал всерьез о возможности в самом деле погибнуть! Стоит ли Марс посмертной славы? Да и какая там слава. Все знают Гагарина и Армстронга — а кто помнит имена неудачников? Разве что мраморные доски где-нибудь на Байконуре или в Хьюстоне. Если бы еще на обратном пути!

А что, на обратном я бы согласился? Увидеть Марс и умереть? Я что, совсем идиот? По большому счету, кому он нужен, этот Марс? Давно всем очевидно, что не найдем мы там никакой жизни, никаких артефактов чужих цивилизаций, ничего особо ценного. Мертвый холодный мир. Все эти песни, мол, «изучение Марса поможет получить новые знания об эволюции планет Солнечной системы» — пиар для бедных. Никто не стал бы вкладывать столько денег в какие-то там чисто научные изыскания. Престиж, приоритет, гонка технологий — в конечном счете, всего лишь политика, и только. Я готов погибать ради чьей-то победы на выборах? Нет. Но тогда зачем же я сюда так рвался? Только ради восторженных девушек?

Димка вздрогнул от прикосновения к плечу. Он не заметил, как Ренат вернулся из двигательного отсека.

— Посмотри динамику данных второго топливного датчика. Мне кажется, он врет.

Семен оторвался от своего пульта и перевернулся, чтобы пристроиться рядом с Ренатом за Диминым плечом.

— В какую сторону врет?

— Похоже, у нас намного меньше. Внизу заметили, когда пошла телеметрия с третьего.

На экране появилась убедительно горизонтальная диаграмма. Семен помолчал, закусив губу.

— Как же это могло получиться? — не выдержал Дима. — Ладно датчик — но откуда взялся лишний расход? Мы же летим по инерции, только генераторы…

— Угу. И генераторы автоматически компенсируют нехватку энергии от батарей. Программа должна бы сообщать, но почему-то не сообщает. А мы тут сибаритствовали — горячий душ, булочки…

— Как это получилось — второй вопрос, — перебил командир. — Первый — оценить потери и возможные последствия. Ренат, подключайся к Диме — а мы с Мишей посмотрим, на чем и сколько можно сэкономить.

Только через час, отвлекшись на минуту от компьютера, Димка вдруг осознал, что цепенящий страх куда-то незаметно делся.

* * *

Как получилось, как получилось… Неучтенные потери в новых солнечных батареях, ошибка в программе, неисправный датчик — все как нарочно, чтобы проблему заметили слишком поздно. Чтобы не осталось никаких других шансов, кроме позорной капитуляции. Чтобы вся жизнь, все, ради чего столько лет — нет, десятилетий! — боролся, рвал зубами, давил авторитетом, воровал с коммерческих проектов и давал невыполнимые обещания — все псу под хвост.

По оконному стеклу беззвучно ползли слезы дождя. Погоде не надо притворяться, погода может себе позволить рыдать о погибшей мечте, бессильно никнуть ветвями, безнадежно выть холодным ветром в проводах. Как хочется повыть.

— Игорь Борисович, я вам еще нужна?

— Нет, спасибо, Марина, вы можете идти. Оставьте дверь в кабинет открытой, я жду Горелова. До свиданья.

Сжав зубы, он снова отвернулся к окну. Что принесет Горелов? Может, все-таки, если сейчас начать экономить, хватит до Марса? В посадочном блоке автономный запас…

Не надо себя обманывать. Туда-то хватит в любом случае — не хватит обратно, как ни экономь, нечего и надеяться. Я и не надеюсь. А на что надеюсь? Что уже поздно поворачивать, что сейчас придет Горелов и скажет, что предельная точка пройдена неделю назад. И тогда останется только призвать к героизму ребят… И, между прочим, воззвать к священному долгу государства и спешно готовить спасательную экспедицию. Она, конечно, все равно не успеет, но система будет спасена, жизнь продолжится…