Дорога к любимому - [19]

Надев кожаные сандалии, Мейбл внимательно осмотрела себя в зеркале и осталась довольна. Захватив сумочку, она по дороге заглянула в комнату Джоан, где взяла первую попавшуюся на глаза детскую книжку, и спустилась вниз, в гостиную. Там она посмотрела на часы. Половина шестого.

— Кажется, мне не терпится его увидеть, — сказала она сама себе.

А ведь всего неделю назад она в сердцах бросила трубку, не желая больше слышать Эрнеста Финлея. Что же происходит на самом деле? Выйдя на террасу, Мейбл уселась в плетеное кресло, ожидая, когда можно будет отправиться в гости, и размышляя над сложившейся ситуацией.

Так и не придя ни к какому решению, она взяла лежавший на столике детектив и попробовала убить время за чтением. Бесполезно — мысли ее вертелись вокруг Эрнеста и бедной девочки, лишившейся родителей. Темные глазки Эвы не отпускали ее, и Мейбл никак не могла изгнать из памяти недавнюю сцену на пляже. Ужасно, думала она, потерять обоих родителей в столь нежном возрасте… Разумеется, Мейбл не могла похвастать, что досконально разбирается в психологии малышей, но живое воображение легко дорисовало картину того ужаса, который испытал бы ее собственный ребенок, оставшись сиротой.

Минут через двадцать пять она отложила детектив и поднялась. К соседней вилле можно было пройти через небольшую калитку в ограде. Но Мейбл предпочла воспользоваться главным входом, обошла дом, прошла по дорожке и постучала в дверь.

— Сеньора Браун? — произнесла пожилая седовласая женщина, впуская ее в дом. — Сеньор Финлей наверху с Эвой. Он ждет вас.

Мейбл медленно поднялась по резной деревянной лестнице и пошла на голос Эрнеста, доносящийся из одной из спален. Подойдя к приоткрытой двери, она замерла от представшей ее глазам картины.

Эва уже лежала в кроватке, одетая в розовую пижамку. Глаза у нее были совсем сонные, а ладошку она положила под щеку. Рядом с девочкой удобно устроился рыже-коричневый Кисик. Эрнест, облаченный в голубые джинсы и хлопчатобумажную рубашку с короткими рукавами, привычно вытянув вперед длинные ноги, читал вслух книжку о похождениях Кота в сапогах. Он кинул на Мейбл беглый взгляд, улыбнулся и продолжил чтение. Тихо опустившись в стоявшее у кровати кресло, Мейбл погладила Эву по голове, и девочка наградила ее сонной улыбкой.

— Еще, пожалуйста, — прошептала она, когда Эрнест закрыл книжку.

— Завтра. Сейчас пора спать.

— Мейбл, поцелуй меня на ночь, — трогательно попросила Эва.

— С удовольствием, — улыбнулась девушка, склоняясь и целуя теплую детскую щечку. — Пусть тебе снятся сладкие сны, малышка.

— Спокойной ночи, — ответила Эва и старательно укрыла Кисика одеялом.

Когда Мейбл вслед за Эрнестом спустилась в гостиную, ей хотелось плакать.

— Бедняжка, что же с ней будет? — только и произнесла она, выйдя на террасу и приняв из рук хозяина дома бокал белого вина.

— Сейчас я ее опекаю — так хотел Генри, — сказал Эрнест, наливая себе бренди и садясь в плетеное кресло.

— Генри — это ее отец? Твой погибший коллега? — осторожно спросила Мейбл, заметив, что, после того как девочка была уложена в постель, выражение лица Эрнеста слегка смягчилось.

— Генри Эванс. — Голос Эрнеста был по-прежнему мрачен. — Он знал, что его профессия сопряжена с риском, и очень переживал за Эву с тех пор, как умерла ее мать. Он обожал дочку, но никак не мог изменить образ жизни.

Некоторое время Мейбл молча смотрела на сгущающиеся сумерки и полыхающий алым и розовым закат над темным морем.

— Значит, ты привез девочку на виллу своей сестры и нанял няню. А дальше что? — Ей казалось, что Эрнест поступил несколько странно.

— Ничего. По крайней мере, на ближайшее время. Но ты неверно все поняла, Мейбл. Во-первых, теперь это моя вилла, я купил ее у Надин полгода назад, потому что ей приглянулся дом побольше. Видишь ли, она собирается замуж за одного весьма достойного молодого человека, не чета этому прохвосту Леопольду…

— О… — только и смогла вымолвить Мейбл, осмысливая полученную информацию.

— Во-вторых, я не привозил сюда Эву, она уже была тут. Генри жил на этой вилле, отдыхая между командировками. Когда ему приходилось срочно куда-нибудь уезжать, он оставлял дочку под присмотром Клары и Мерседес.

— Мерседес — это няня. А кто такая Клара? — спросила Мейбл.

— Клара — домоправительница, та пожилая женщина, что открыла тебе дверь. Она вела хозяйство, еще когда хозяйкой виллы была мать Надин. Мне удалось уговорить ее остаться здесь, когда я купил виллу и Генри с Эвой перебрался сюда. Мерседес — ее племянница, — терпеливо объяснил Эрнест.

— А у Эвы есть еще кто-нибудь из родственников?

— Двоюродный дядя со стороны матери и его жена. Вроде бы довольно обеспеченные люди, имеющие особняк где-то в лондонском пригороде.

— Значит, девочка переедет жить к ним?

— Нет, если есть справедливость в мире! — ответил Эрнест неожиданно резко. — Генри их не выносил.

— Ну, многие не в ладах с родней супруга или супруги, — рассудительно начала Мейбл. — И это вовсе не означает…

— Эти родственники ни разу не поинтересовались, где, как и с кем живет малышка, — прервал ее Эрнест. — Своих детей, насколько я знаю, у них нет. Жена Генри, женщина в высшей степени достойная уважения, старалась не иметь с ними никаких дел. Их высказывания в отношении воспитания детей приводили ее в ужас. Не думаю, что она одобрила, если бы ее драгоценная крошка стала жить с ними. — Эрнест замолчал, а затем продолжил непривычно хриплым голосом: — Я не застал Генри в живых, но мне передали, что он умолял не допустить, чтобы Эва попала к ним.