Дорога к дому - [68]

Были и животные, не слышавшие слов надежды, которые распространял Макс. Они не знали, что хозяева любят своих питомцев, оставленных поневоле, а потому одичали и боялись людей, хотя и видели, что другие звери скачут от радости при виде вожаков своих стай, вернувшихся домой. Добрые люди старались заслужить доверие таких несчастных животных. Но на это требовалось время.

Мир изменился, и по прошествии двух лет люди всё ещё пытались вернуть его себе. Всем сделали прививки, в воздухе распыляли специальное противовирусное средство, которое должно было остановить развитие «Праксиса» у животных, жизнь медленно приходила в норму. Птицы начали возвращаться только спустя пару зим. Косяк уток или кружащий в небе ястреб оказывались неожиданным и как будто совершенно новым явлением. Макс думал, что мыши и крысы, с которыми он встречался, наверняка предпочли бы, чтобы хищные птицы оставались там, куда улетели.

И всё же, хотя окружающий мир и приходил в себя постепенно и не без труда, на ферме жизнь шла так, будто ничего не произошло. За исключением, разумеется, прибавления в семействе Крепыша и Гизмо.

Да ещё доктора Линн.

Она жила в комнате для гостей на втором этаже. Вернувшись, старушка обнаружила, что её дом разрушили вандалы, которые обозлились на неё, считая виновной в распространении вируса «Праксис». Доктор Линн построила себе новый дом и лабораторию на земле, принадлежавшей раньше вожаку стаи Крепыша, который решил остаться во Флориде, после того как узнал, что его дом сгорел.

Однако доктору Линн нравилось гостить у Макса. Чарли и Эмма называли её «бабушка Линн», и вся семья приняла её как родную. Иногда Макс видел, что старушка с печалью в глазах смотрит на фотографию, где она была снята вместе с Мадам Кюри. Пёс надеялся, что в гостях у его семьи доктор Линн чувствует себя не такой одинокой.

С момента возвращения домой она произвела много новых экспериментов с собаками. Они даже научились общаться. У доктора были большие доски со словами, картинками и буквами. Так имя Джейн снова превратилось в Гизмо – терьерша тыкала носом в буквы, которые казались ей правильными.

Так же Макс узнал о том, что случилось с Дольфом.

Однажды пёс указал на картинку с изображением волка и заскулил.

– Не беспокойся о нём, друг мой. – Доктор Линн погладила лабрадора. – Мы нашли для него новый дом в лесном заповеднике далеко отсюда. Он теперь держится одиночкой, рычит на любого волка, который пытается подойти к нему. Но преследовать тебя больше не собирается. Думаю, он решил наконец забыть о мести.

Макс иногда вспоминал своего врага. Дольф стремился доказать стае, что он настоящий вожак, и ради этого гнался за Максом через всю страну. Теперь у Дольфа нет стаи. В отличие от Макса волк, пережив столько трудностей, остался без семьи – один на один со своей злостью в новом, непривычном месте.

Наверное, ему живётся нелегко. Но Макс понимал: Дольф сам сделал этот выбор. Он отдался на волю ненависти, позволил ей целиком поглотить себя. Не все волки были такими. Макс надеялся, что когда-нибудь Дольф совсем позабудет о нём и успокоится, но сомневался, сможет ли бывший волчий вожак обрести мир.

Из телевизора зазвучала музыка, щенки завозились под животом Макса, по экрану побежали титры. Ещё один эпизод с рассказом о счастливом воссоединении завершился.

– Ты видел кого-нибудь из своих знакомых по путешествию? – спросил Блю.

– Сегодня нет, – ответил Макс. – Подождём до завтра.

Малышка Хлоя спрыгнула на пол и заскакала на месте:

– Пора играть! Пора играть!

– Найдём маму и папу! – предложила Лола, слезая с дивана вслед за сестрой.

Макс тоже спустился вниз, потянулся и пошёл за весёлыми шерстяными комочками на кухню. Щенки стали носиться вокруг ног мамы Чарли и Эммы.

Потом Мило стукнул лапой по задней двери, издав при этом странный гортанный лай.

Любой другой собаке эти звуки показались бы тарабарщиной.

Но люди, а также Макс, Крепыш и Гизмо восприняли их так, будто щенок говорил человечьим языком: «Откройте, пожалуйста».

Мама, которая мыла посуду, вытерла руки о полотенце, осторожно переступила тявкающих малышей и открыла дверь.

– Спасибо! – сказала Лола совсем человеческим тоном.

Мама детей засмеялась, ответила:

– Всегда пожалуйста, – и вышла, бросив напоследок Максу: – Ты последи за ними.

Пёс вильнул хвостом и гавкнул в ответ, хотя, в отличие от щенков, не мог сделать лай похожим на человечьи слова.

Этот трюк щенки придумали сами, слушая речь людей и подражая звукам. Разумеется, у собак нет голосовых связок и ртов, чтобы на самом деле говорить по-человечьи, но это не останавливало малышей – они пытались копировать хозяев.

Доктор Линн сказала Максу, что эти щенки необыкновенные, уникальные. Они не просто такие же сообразительные, как Крепыш и Гизмо, но настолько умные, что это просто невероятно.

– Иногда я думаю, что вы трое – последние псы, – призналась она однажды Максу. – А наш выводок йорксов – это совершенно новый биологический вид. Быть может, «Праксис» всё-таки принёс пользу.

Макс понимал, что его племянники и племянницы особенные. Хотя, глядя, как они гоняются за комарами и валятся друг на дружку, ничем не отличаясь от детёнышей из паровозного музея, не мог удержаться от мысли, что щенки Крепыша и Гизмо ведут себя совсем как любые другие малыши.