На бедра мне повесили длинный металлический пояс из множества звеньев, и расстроено стали совещаться по поводу прически — последние пару лет я стриглась коротко, чтобы не тратить драгоценное время на сушку и укладку. Наконец при помощи золотистой сеточки для волос, местных средств и, подозреваю, упоминания всеобщей матери, мне изобразили аккуратную прическу. Но самыми удивительными оказались расшитые туфельки, рисунок на которых оттеняли крохотные камушки, — они были из того же материала, что и платье, и завязывались вокруг лодыжки атласной лентой. Обе горничные замерли, осмотрели меня, и дружно всплеснули руками:
— Ой, гемма, вы такая хорошенькая!
И тут я поняла, что мне все это напоминает — выражение на лицах двух миловидных вампирочек было точь-точь как у моей подруги детства Милки, когда мы с ней играли привезенной из «загранки» Милкиным «воскресным папой» дефицитной куклой Барби. Собственно игра в «Барби идет на первый бал, чтобы подцепить принца» подразумевала собой длительный марафон по последовательному сочинению костюма, привнесение в него новшеств путем доработки деталями из бабушкиной швейной шкатулки и сооружения прически а-ля «вавилон». Только сейчас этой редкой, заграничной Барби оказалась я. Я решительно вскинула голову, развернула плечи, да так и замерла с открытым ртом, потому что до меня, наконец, дошло, что именно мне сказали.
— П-почему вы так считаете? — только и смогла спросить я.
Себя я хорошенькой не считала — невысокая, пухленькая, как и все женщины моей семьи, я вела неравный бой с лишним весом. Изначально русые волосы последнее время щеголяли оттенками красного, короткая прическа «помыл и забыл», серые глаза, веснушки, небольшой нос — ничего выдающегося, кроме груди, от которой, кстати, было больше неприятностей, чем бонусов. В общем — самая обычная женщина моего возраста, ни разу не геройская героиня, готовая завалить всех черных властелинов одной левой, по пути складывая в штабеля претендентов на свою руку, сердце и прочие части тела. В свое время, когда мы с Сашкой еще только познакомились, я была вполне довольна собственной фигурой и внешностью — театральная студия, работа и вечернее отделение университета держали меня в отличном тонусе. Но с тех пор прошло больше десяти лет, и моя фигура приобрела округлость и плавность линий. Про таких, как я, обычно говорили «На любителя», впрочем, я своего любителя нашла, и, главное — ему в моем нынешнем облике все нравилось. Ну, до моего исчезновения.
Все это пронеслось в мозгу мгновенно, и тут обе горничных принялись тараторить, перебивая друг друга и всплескивая руками:
— Вы такая хрупкая, гемма! Такая нежная, такая беззащитная, — щебетала одна.
— У вас такой округлый силуэт! Такой мягкий, и то, что нигде не видно косточек — это просто невероятно! Как, как людям удается выглядеть такими живыми? Я что только не перепробовала — не округляюсь! — откровенничала вторая.
— У вас такие необычные глаза — в полумраке они кажутся черными, но не черные. Они завораживают!
— И такая богатая мимика — это так чувственно, каждое переживание отражается!
Я поняла, что сейчас перегреюсь от обилия новой информации, в необходимости которой я была не уверена, но тут меня спас гонг.
— Второй — это уже к ужину, Вам надо идти, гемма, — синхронно присели в поклоне девушки, продолжая восхищенно на меня смотреть.
Я вышла из комнаты, и направилась к лестнице вниз, благо она была рядом, а куда надо идти — я не имела ни малейшего представления. И тут, вдруг, выяснилось, что кино про средневековье для меня не кончилось.
Внизу лестницы стояли в парадных одеяниях дон Мигель и Рамзес, ревниво глядя друг на друга и ведя незаметную для остальных позиционную войну.
Пока я придумывала, как бы так поизящней подобрать юбку, чтобы и платье не помять, и на лестнице не оступиться, из коридора выплыла Май. Что ни говорите, как ни медитируйте на сказки о Золушке — но принцесса она и есть принцесса: разворот плеч, осанка, походка, все словно кричало о происхождении Май. На её фоне я выглядела маленькой, серенькой мышкой, вернее, по цвету платья — мышкой синенькой с золотым. Одета наша принцесса была, в традиционно эльфийский наряд — бледно-зеленое многослойное платье, разглядеть за которым фигуру было практически невозможно. Впрочем, заметив, что и ее рукава нижней своей частью достают до пола я удовлетворенно вздохнула: не у одной меня будут за столом проблемы с соусами и прочими подливами. Впрочем, как только Май увидела нашего хозяина, тут же напряглась, и словно закаменела. Ситуацию требовалось спасать, поэтому я решительно подхватив юбку (и, судя по выражению глаз Мигеля, продемонстрировав больше, чем дозволяют приличия) поспешила вниз по лестнице, пытаясь капризно надуть губки и включить дурочку:
— Ах, Дон Мигель, Вы уже на ногах? Ваша рана выглядела просто ужасно!
Умница Рамзи, метнув взгляд за мою спину, сделал правильные выводы, и поспешил навстречу эльфийке.
Вампир галантно предложил мне руку, помогая спуститься с лестницы, потом положил мою ладонь на свое предплечье и накрыл сверху своими бледными, длинными пальцами:
