Дорога домой - [37]
Когда он его принёс, дочь отвернулась.
Пакс снова ушёл и вернулся с парой размокших желудей.
Дочь отказалась и от этого угощения – только теснее прижалась к дяде.
Она хочет яйца, пожаловался Пакс Мелкому. А тут их нет. И никакой дичи нет.
В Широкой Долине есть яйца. И на заброшенных фермах есть яйца. Пойдём домой, настаивал Мелкий. Игла ждёт.
Ты видел огонь по пути сюда?
Видел выжженную землю. Огня не видел.
Пакс смотрел на дочь. Она сумела подняться на ноги и стояла пошатываясь, готовая отправиться в путь. И он понимал, что этот путь ей не одолеть.
Пакс заботливо вылизал дочери уши и опять устроил её на мягкой хвойной подстилке.
Возвращайся один, ответил он Мелкому. Мы пойдём позже. Когда она выздоровеет.
Он двинулся вместе с Мелким к выходу из укрытия. Оставайся здесь, велел он дочери. Я пойду с Мелким в Широкую Долину и принесу тебе яйца. Никуда не уходи.
От его непривычной суровости у лиски расширились глаза, а потом она снова уронила голову на лапы. Пакс успокоился: по утрам она всегда такая сонная, что наверняка проспит до его возвращения. И всё же он не хотел задерживаться надолго.
Скорей, поторопил он Мелкого, едва они вышли из-под пихты.
Но Мелкий спустился к берегу и остановился у большого камня.
Пакс подошёл и встал рядом. На том самом месте, где умер Серый.
Оба стояли неподвижно, словно спокойствие, которое всегда исходило от старого лиса, всё ещё поднималось от его костей.
Пакс мельком подумал о своём мальчике, который скоро придёт. Но сегодня они не встретятся. И, стоя плечом к плечу с другом, Пакс увидел его глазами всё, что когда-то здесь произошло: как Мелкий, стремясь к Игле и Паксу, радостно плыл через реку, как бросился с берега им навстречу и как на полпути прогремел взрыв и оторвал ему ногу; и как он много дней лежал полумёртвый в илистых зарослях тростника, и как потом проснулся и ужаснулся своей утрате…
Налетел новый порыв ветра, и тёмная вода пошла рябью. Оставь это место, настаивал Мелкий. Возвращайся домой.
38
На третий день Питер проснулся от ветра. Ветер завывал в деревьях на дворе. Холод ощущался даже сквозь стены дома, как будто зима просунула внутрь свои пальцы, напоминая: «Я ещё вернусь». Сегодня же нужно проверить, остался ли запас дров, подумал Питер, натягивая одеяло.
И вдруг вспомнил: а ведь он знает, где спрятан ключ от задней двери соседского дома.
Питер знал, где соседка – одинокая старушка – держит ключ, потому что часто помогал ей заносить в дом дрова. И ещё кое-что он знал: у неё была кладовка. Целая отдельная комната для припасов. «Чего я только не видала: ураганы, торнадо, чуму, войну… Здравомыслящий человек ко всему должен быть готов», – не раз говорила ему соседка.
После того как Питер складывал дрова в поленницу, старушка всегда норовила его накормить. Говорила, сын давно вырос и уехал, а она так любила его угощать… в самый первый раз Питер согласился, но потом всегда отказывался. Потому что в тот единственный раз, пока он у неё ел, она всё причитала, как ужасно, когда мать не может увидеть родного сына, и ему становилось трудно глотать – в горле колом стояли слова: Когда сын не может увидеть родную мать, тоже, знаете, не лучше.
Он наспех оделся, схватил флягу и побежал по пустой дороге, прямо по разделительной полосе, думая: вот вернутся машины – скоро ли он опять научится их остерегаться? Постучал – просто по привычке, – выждал минутку, открыл заднюю дверь ключом и вошёл.
Соседка явно покидала дом в спешке. На подлокотнике дивана висела блузка, в которую была воткнута иголка с ниткой; на кофейном столике валялся журнал с кроссвордом; в раковине громоздилась посуда. И всё было припорошено пылью.
Он шагнул в кухню, открыл дверь кладовки – и вот, пожалуйста. Да, пахнет мышами, крупы и мука рассыпаны по полу, – но на полках аккуратными рядами выстроены стеклянные и жестяные банки. Варенья и соленья, тушёнка и сгущёнка, сухое молоко… о, даже арахисовое масло! Три маленькие стеклянные баночки.
Значит, он справится. Здесь хватит еды, чтобы продержаться, пока он всё наладит, как задумал. И это не воровство, потому что она же всегда сама предлагала ему угощение. А если, когда всё восстановится с водой, соседка вернётся – он найдёт способ с ней расплатиться. Он даже согласен выслушивать, как она скучает по сыну. Сколько она будет говорить, столько он и будет слушать.
Вечером он придёт сюда с тачкой и нагрузит себе продуктов. Но вечером, не сейчас. Сейчас его ждёт друг.
Друг, который обожает арахисовое масло.
Питер сунул в карман маленькую баночку и поспешил на место встречи.
Когда он дошёл до реки, солнце уже стояло высоко. Вода катила волнами.
– Пакс! – закричал он, перекрикивая ветер. – Прости, я опоздал!
Прошло десять минут; Пакса не было. Питер открыл баночку и помахал ею, надеясь, что запах арахисового масла разлетится далеко.
Прошло ещё десять минут. Пакс так и не появился, и Питер с флягой пошёл к порогам – за водой. Потом вернулся, сел на каменный выступ на склоне и стал вертеть стеклянную баночку в руке.
Он следил за кустами перед большой пихтой, из которых вчера и позавчера появлялся Пакс. Тростник у реки шелестел на ветру; это был спокойный, мирный звук. Питер устал, глаза то и дело норовили закрыться, поэтому он чуть не пропустил.
