Дорога домой - [24]

Его мальчик удачно выбрал место: хороший обзор реки, сухое ровное каменное ложе и никаких насекомых, кроме самых безобидных. Пакс опустил нос к камню и вдохнул запах мальчика, которого он любил.

Он бросил взгляд на дочь, и ему нестерпимо захотелось научить её тем важным вещам, которые он знал сам. Он разбудил её. Следуй за мной.

Лиска послушно поднялась, но шла какой-то совсем странной виляющей походкой. Тогда Пакс понёс её; она не вырывалась.

Но как только он опустил её на каменное ложе с пятнами лишайника, она отпрыгнула. Её ушки тревожно прижались к голове, шерсть на загривке встала.

Пакс позвал.

Она не хотела возвращаться.

Он взял её и снова посадил на то же место.

Человек! Она скатилась с камня, отползла подальше. Люди, опасно.

Да. Многие из них опасны.

Дочь не приближалась, села поодаль. Не все?

Пакс подождал, пока она это примет: маленькая лиска упряма, как и её мать. Наконец он почувствовал, что она успокаивается.

Он обнюхал камень с лишайником. Этот – нет. Мой мальчик.

Её острые ушки вопросительно замерли.

Пакс лёг. Иди сюда.

Лиска осторожно подползла, устроилась под его широким белым воротником.

Пакс положил лапу ей на плечо. Когда я был даже меньше тебя, мне было очень плохо. Я не помнил, мне нечего было помнить. Я только знал. Человек, мальчик, взял меня из моего дома.

Её глаза расширились. Мать-отец разрешили?

Мать-отец умерли. Мальчик принёс меня в свой дом. Он кормил меня. Он согревал меня своей кожей.

Мальчик был мать-отец?

Пакс подумал. Да, согласился он, мать-отец. Потом друг. Он говорил со мной только мягким голосом. Его руки держали меня надёжно, но никогда не сжимали больно. Когда я звал, он приходил. Я мог ему доверять.

Дочь молчала. То, что объяснял ей отец о людях, не сходилось с тем, чему учила мать. Пакс это понимал.

Она ткнулась носом в камень и втянула в себя запах Питера. Как узнать, что у них на уме?

По их лицам, запахам, голосам, позам.

Как у лис?

Да, как у лис. Но люди иногда поступают фальшиво.

Как понять, кому из них можно доверять?

Пакс подумал. Наблюдай за ними внимательно, долго. Ты увидишь.

22

Сэмюэл вытянул самую короткую соломинку и, продираясь сквозь кусты, отправился искать притоки – ручьи с родниками. Питеру и Джейд достались пробы воды и донных отложений на реке – на её спокойном, мшистом, мерцающем зеленью участке.

Выбравшись из воды, Джейд передала склянку Питеру, прислонилась спиной к дереву у полевого стола и стала смотреть на воду.

– Эти вот сто ярдов реки, наверное, лучшие в мире.

Питер, подписывая склянку, улыбнулся.

– Сэмюэл говорит, ты после каждой излучины это повторяешь. Говорит: «Вот ведь любит человек речки!»

Джейд кивнула.

– Я и правда их люблю. Но эту – особенно. Нет, я понимаю, бывают реки и пошире. Эта местами всего с десяток футов в ширину. Ещё бы чуточку у́же – и её бы перевели в ручьи. Речка-невеличка, зато решительности у неё хоть отбавляй.

– Решительности? Это как?

– Она всегда бежит, огибает любые препятствия. Ничто её не остановит. Будто знает: застоишься – превратишься в болото.

Питер поставил склянку и посмотрел на реку по-новому, с интересом. Ему нравилось слушать Джейд.

– И к тому же эта река особенная. Понимаешь, она моя.

– Твоя?

– У меня бабушка с дедушкой жили на этой реке. Ниже по течению, миль шестьдесят отсюда. То есть они и сейчас там живут, в крошечной деревушке. Там не было военных действий и у всех есть колодцы, так что никто оттуда не уехал. В детстве я всегда проводила у них лето. У меня была своя лодка, и я знала каждую заводь, каждую бобровую запруду, каждое лебединое гнездо на этой реке. Вот почему она моя.

Джейд взяла новую склянку и опять вошла в воду. Они проработали ещё час – спокойно, ритмично. Река тихонько журчала в свете предзакатного солнца, никуда не спеша. Питеру казалось, что и его подхватило и несёт это мирное течение…

Тут Джейд прикоснулась к его локтю. Питер вздрогнул, посмотрел на свой чемоданчик с пробами.

– Я что, неправильно их уложил?

Джейд помотала головой и взглядом показала наверх, в сосновую крону.

– Видишь вон ту малышку? – прошептала она. – Это синичка-гаичка. Кажется, она готовится нанести нам визит.

Питер проследил за взглядом Джейд. Птичка сидела высоко – футов десять над ними – и пристально их изучала.

– Просто не боится нас, у неё же крылья, – сказал Питер. – Но вряд ли она приблизится.

– Ну нет, она вьётся вокруг нас с тех пор, как мы распаковали вещи. Ей любопытно. Если мы дадим ей хоть крошечный шанс, она к нам спустится. Смотри.

Джейд достала из кармана злаковый батончик, подняла повыше, словно показывая гаичке, потом осторожными, точными движениями сняла обёртку. Медленно опустилась, села, скрестив ноги, похлопала ладонью по земле – садись тоже. Питер отложил маркер в сторону и устроился рядом, собираясь наблюдать.

Но Джейд удивила его, шепнув:

– Давай ты.

Она отломила от батончика несколько злаковых крошек и высыпала Питеру на ладонь, остальное спрятала в карман. Потом высоко подняла его руку.

– Видишь? – обратилась она к гаичке. – Мы друзья. – А Питеру сказала: – Можем разговаривать, но только тихонько, ладно? И без резких движений.

Они посидели так с минуту – три живых существа, наблюдающих друг за другом. Потом Джейд чуть повернула голову к Питеру.