Дорога длиною в жизнь - [19]

Мой отец всю жизнь занимался статистикой сельского хозяйства и, сколько я помню его, разъезжал. Иногда вслед за ним отправлялись всей семьей и мы. В детстве отец был для нас источником радости, а когда мы выросли, стал нашим советчиком и другом.

Когда мне, уже больной, было очень трудно, он сидел около моей постели и молчал. Просто молчал, и мне становилось легче — он забирал половину моего горя и взваливал на свои плечи. И при этом даже не горбился… У меня не было в жизни начинания, которое не поддержал бы отец, как и не было трудной минуты, которую не разделила бы мать.

Помню, как после передачи по телевидению, в которой мне довелось участвовать, пошел в мой дом поток писем. Весь отпуск я отвечала на письма, а ведь надо было накопить силы для следующего рабочего года. Я устала. Отец же сказал мне: «Если у тебя хватило сил показаться по телевизору, то должно хватить сил ответить телезрителям, поверившим в тебя. А я помогу тебе всем, чем сумею».

Это он, отец, настаивал на учебе уже во втором институте, когда казалось: все, не могу. Он просто понимал, что я, больная, должна учиться лучше здоровых, чтобы больше знать и, работая, как-то компенсировать свое отсутствие на службе. Порой он бывал при всей своей любви ко мне беспощаден.

Мудрый в силу опыта и незаурядного ума, отец хорошо понимал, что в моей жизни может быть все — не может быть только легких путей. Что без трудностей у меня просто не может быть жизни. Скорее всего он преувеличивал масштабы моего духа и сердца, но верил, что я пронесу свою горькую долю достойно. В минуту слабости я вспоминаю отца и собираю всякий раз, кажется, последние силы, чтобы не обмануть его святой веры, помогавшей ему справляться с моим горем, с которым он так и ушел в могилу.

Отец и мама прожили очень трудную, но прекрасную жизнь, и, пожалуй, самым прекрасным в ней была любовь…

В мои руки попали два письма. Они были написаны двумя разными людьми друг другу в один и тот же день, даже в одни и те же часы. Это письма моих родителей. И всем своим содержанием они слились для меня в одно целое — так перекликались в них мысли, чувства, казалось, даже голоса. Поэтому я привожу не каждое письмо в отдельности, а чередующиеся отрывки из них как бы в виде диалога.

«Любимая! Пишу поздно ночью, все в доме спят. Тихо. Спокойно. Захотелось еще раз поздравить тебя с 49-й годовщиной нашей совместной жизни и поговорить. В этой ночной тишине перед глазами проходит вся жизнь моя с тобой. Вспоминаются — нет, оживают — годы нашей с тобой молодости, этого горячего, такого яркого чувства, когда стоило тебя увидеть, и все вокруг начинало светиться…»

«Дорогой мой! Уже час ночи, а мне не спится, хочется говорить с тобой. Пошел 50-й год нашей совместной жизни. Еще год остался до золотой свадьбы. Целый день ходила сегодня по родному городу. Каждая улица, каждый дом рассказывают мне о тебе. Была возле своей гимназии, где ты меня встречал. Нашла кондитерскую, где ты угощал меня пирожными. Боже, сколько воспоминаний!..»

«…До сих пор живет память об одной пятнице, когда я зашел к вам, а тебя не оказалось дома. Я остался ждать. И вдруг ты вошла, такая юная, красивая, с гладко зачесанными волосами. И как сразу стало радостно! Каждый раз, когда я об этом подумаю, меня, как и тогда, захлестывает радость…»

«…И какие мечты были у нас, сколько надежд! Помнишь нашу мечту о зеленом абажуре? А о путешествиях? Как мы с тобой подсчитали, что это будет стоить триста рублей, и как мы их думали накопить и поехать. И как мы с тобой ничего не боялись, ничто нас не страшило. И как мы верили, что будем победителями…»

«…Оживает наша жизнь в Ленинграде, Воронеже, Тамбове и еще многие счастливые годы молодости. Оживают и годы разлук, горя, потерь, лишений и неизменной все время твоей дружбы, близости, преданной заботы…»

«…А помнишь наши прогулки, во время которых ты сочинял мне сказки? А помнишь, как ты читал мне стихи до поздней ночи? А помнишь балы? Сколько мы танцевали! Все-таки я больше танцевала, чем ты, потому что ты никого, кроме меня, не приглашал, а меня еще и другие приглашали! А помнишь, сколько цветов ты мне дарил? А помнишь, как ты меня любил? А я тебя?..»

«…Итак, моя «старушка», идет 50-й год нашей с тобой жизни, а я люблю тебя как совсем, совсем молодую. Сейчас, когда жизнь идет к концу, спрашиваешь себя: ну а если бы снова вернулась ранняя молодость, что бы я сделал? Отвечаешь: опять полюбил бы тебя. Жаль только, безумно жаль одного: почему нас судьба так безжалостно обходила? Зачем отнимала детей? Зачем было так много разлук и слишком тяжких испытаний? Как бы мы с тобой прожили, если бы судьба была к нам милостивее? Может быть, я виноват, что не сумел оседлать ее или хотя бы ослабить ее удары. Как бы то ни было, уже об этом поздно говорить — жизнь прожита. Жаль, безумно жаль тебя, ты была достойна другой доли…»

«…И как быстро промчалась жизнь! И несмотря на все тяжелое, что было в ней, мы ее не обидели, не запятнали! И — не перестали ее любить. Да, мой дорогой, никогда не думала, что человек за каких-нибудь десять дней может еще раз прожить жизнь в семьдесят лет…»