Дорога цветов - [4]
З а в ь я л о в. Какой мужественный стиль!
Д о к т о р. Популярность, популярность!
Л а у т с к а я. Вера Газгольдер? Наверное, какая-то авантюристка!
М а ш а. Возьми эту гадость. Кто она? Это та самая?
З а в ь я л о в. Какая "та самая"?
М а ш а. Ну, твоя... новая. Комсомолка...
З а в ь я л о в. Нет, что ты! Ничего похожего. Как ты могла подумать? Танька - очаровательное существо. Настоящая пролетарская девушка. В лучшем смысле этого слова. Молодая, красивая. Здоровая, крепкая, работяга. Вы знаете, товарищи, ей девятнадцать лет, а она уже чем-то там заведует у себя на фабрике. У нее даже есть два помощника. Девчонке девятнадцать лет, а уже два помощника. Настоящий новый человек!
М а ш а. Воображаю. Ты что, в нее влюблен?
З а в ь я л о в. Это нескромный вопрос.
М а ш а. Вот бы ты на ней и женился, если она уж такой новый человек, тем более молоденькая, хорошенькая и так далее. Только имей в виду - все эти девушки будущего обожают выходить замуж. Хлебом не корми. Доктор, хотите кофе? Поля, дайте доктору кофе.
З а в ь я л о в. Фу, как тебе не стыдно! Ни с того ни с сего облаяла чудесную девушку. Я уверен, что она бы тебе очень понравилась, если б вы познакомились.
М а ш а. Не имею ни малейшего желания.
З а в ь я л о в. Но почему же? Вот хочешь, я тебе ее нарочно приведу?
М а ш а. Еще этого недоставало! Нет уж, пожалуйста. Можешь путаться со своими "пролетарскими" девушками, где хочешь, а в мой дом не смей их приводить.
З а в ь я л о в. То есть как это: в "мой дом"?
М а ш а. А так, очень просто. Это мой дом! Я здесь хозяйка. Берите, доктор, хлеба. Вы, наверное, с утра ничего не ели?
Д о к т о р. Признаться.
З а в ь я л о в. Это просто глупо.
М а ш а. Может быть. Я ж известная дура. Но пока еще у нас, слава богу, нет твоего "будущего общества". Пока у нас, слава богу, еще существует семья, есть мужья и жены, есть ревность, дети и прочие посторонние примеси. И перестанем об этом говорить. Доктор, почему вы не берете масла? Я вам намажу.
Д о к т о р. Признаться...
З а в ь я л о в. Ох, как здесь душно жить, до чего душно!
М а ш а (дает мужу счета). Пожалуйста.
З а в ь я л о в. Что это? Счета? За электричество и за квартиру? Хорошо!
М а ш а. Что "хорошо"?
З а в ь я л о в. Я сказал - хорошо.
М а ш а. Надо платить.
З а в ь я л о в. А что, разве в доме нет денег?
М а ш а. Нету.
З а в ь я л о в. Ладно. Подождут.
М а ш а. Ждать не будут.
З а в ь я л о в. Подождут. Ничего не произойдет.
М а ш а. Нет, произойдет. Выключат свет. Домоуправление подаст в суд.
З а в ь я л о в. Ой, боже мой! Ну, как это может быть, чтобы в пролетарском государстве вдруг лишили света и выселили из квартиры работника умственного труда за неплатеж? Не бывает!
М а ш а. Очень просто.
З а в ь я л о в. Да никогда этого не будет! Подождут.
М а ш а. Ну, посмотришь. Только я вовсе не желаю из-за тебя оставаться в темноте и жить на улице. И вообще больше в доме нет денег, имей это в виду. Тебе всегда надо напоминать. Мне это наконец надоело!
З а в ь я л о в. Вы видите, доктор? У меня голова болит. Фу, до чего здесь темно, и тесно, и мерзко! Ей-богу, я задыхаюсь в этой атмосфере. И этот дурак еще играет.
Слышится сверху неуклюжие звуки фортепьяно - "Вальс
Джульетты".
Я не могу в таких условиях заниматься умственным трудом. Мне здесь тесно. Физически тесно. Понимаешь? Меня здесь все давит. Понимаете, доктор, как это ужасно - писать о будущем и барахтаться вот во всем этом! И полное непонимание вокруг, полнейшее! Это пытка.
М а ш а. Ваня, ради бога!
З а в ь я л о в. Оставьте меня. Мне надо кончить книгу. (Уходит.)
М а ш а. У меня голова болит.
ЯВЛЕНИЕ IV
Те же, без Завьялова.
Д о к т о р. Ну, ничего! Милые бранятся - только тешатся.
М а ш а. Еще чашку кофе?
Д о к т о р. Мерси! Сатис эст*. Вы, главное, не расстраивайтесь, Машенька. В наше время у всех неважные нервы. Вы не обижаетесь, что я вас называю "Машенька"?
______________
* Довольно, достаточно (лат.).
М а ш а. Что вы, дружок! У меня к вам самые нежные чувства.
Д о к т о р. Это очень хорошо. Нуте-с! Как говорится, на что жалуетесь?
М а ш а. Да все то же.
Д о к т о р. Ага!
М а ш а. Кроме того, второй день адская головная боль, какая-то слабость, вечером немножко температура, тридцать семь и четыре, ночью потею.
Д о к т о р. Ага!
М а ш а. Гриппчик?
Д о к т о р. Правильно. В наше время у всех небольшой гриппчик. И что же вы предпринимаете против него?
М а ш а. На ночь аспирин.
Д о к т о р. Верно.
М а ш а. Сижу дома, никуда не выхожу.
Д о к т о р. Правильно.
М а ш а. Язык показать?
Д о к т о р. А ну его к черту! Не стоит.
М а ш а. Я все-таки покажу.
Д о к т о р. Ну, если хотите, покажите.
М а ш а (показывая язык). Язык довольно чистый. Правда?
Д о к т о р (утвердительно). Эге!
М а ш а. Все в порядке?
Д о к т о р. Все в порядке.
М а ш а. Больше ничего не надо?
Д о к т о р. Больше ничего.
М а ш а. Может быть, горчичники на пятки поставить? Мама советует.
Д о к т о р. Ну, раз мама советует... можно. Это никогда не вредит.
М а ш а. Может быть, мне лежать?
Д о к т о р. Ну да. А что ж... Комната у вас маленькая. Лежите, все равно; даже лучше, чем ходить.
В книгу выдающегося советского писателя Валентина Катаева вошли хорошо известные читателю произведения «Белеет парус одинокий» и «Хуторок в степи», с романтической яркостью повествующие о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.
В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». "Алмазный мой венец" – роман-загадка, именуемый поклонниками мемуаров Катаева "Алмазный мой кроссворд", вызвал ожесточенные споры с момента первой публикации. Споры не утихают до сих пор.
В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». По словам И. Андроникова, «искусство Катаева… – это искусство нового воспоминания, когда писатель не воспроизводит событие, как запомнил его тогда, а как бы заново видит, заново лепит его… Катаев выбрал и расставил предметы, чуть сдвинул соотношения, кинул на события животрепещущий свет поэзии…»В этих своеобразных "повестях памяти", отмеченных новаторством письма, Валентин Катаев с предельной откровенностью рассказал о своем времени, собственной душевной жизни, обо всем прожитом и пережитом.
Роман «Хуторок в степи» повествует с романтической яркостью о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.
Приключения девочки Жени, в результате которых ей в руки попадает волшебный цветок. Оторвав один из семи лепесток волшебного цветка, можно загадать желание.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.