Дорога цветов - [4]
З а в ь я л о в. Какой мужественный стиль!
Д о к т о р. Популярность, популярность!
Л а у т с к а я. Вера Газгольдер? Наверное, какая-то авантюристка!
М а ш а. Возьми эту гадость. Кто она? Это та самая?
З а в ь я л о в. Какая "та самая"?
М а ш а. Ну, твоя... новая. Комсомолка...
З а в ь я л о в. Нет, что ты! Ничего похожего. Как ты могла подумать? Танька - очаровательное существо. Настоящая пролетарская девушка. В лучшем смысле этого слова. Молодая, красивая. Здоровая, крепкая, работяга. Вы знаете, товарищи, ей девятнадцать лет, а она уже чем-то там заведует у себя на фабрике. У нее даже есть два помощника. Девчонке девятнадцать лет, а уже два помощника. Настоящий новый человек!
М а ш а. Воображаю. Ты что, в нее влюблен?
З а в ь я л о в. Это нескромный вопрос.
М а ш а. Вот бы ты на ней и женился, если она уж такой новый человек, тем более молоденькая, хорошенькая и так далее. Только имей в виду - все эти девушки будущего обожают выходить замуж. Хлебом не корми. Доктор, хотите кофе? Поля, дайте доктору кофе.
З а в ь я л о в. Фу, как тебе не стыдно! Ни с того ни с сего облаяла чудесную девушку. Я уверен, что она бы тебе очень понравилась, если б вы познакомились.
М а ш а. Не имею ни малейшего желания.
З а в ь я л о в. Но почему же? Вот хочешь, я тебе ее нарочно приведу?
М а ш а. Еще этого недоставало! Нет уж, пожалуйста. Можешь путаться со своими "пролетарскими" девушками, где хочешь, а в мой дом не смей их приводить.
З а в ь я л о в. То есть как это: в "мой дом"?
М а ш а. А так, очень просто. Это мой дом! Я здесь хозяйка. Берите, доктор, хлеба. Вы, наверное, с утра ничего не ели?
Д о к т о р. Признаться.
З а в ь я л о в. Это просто глупо.
М а ш а. Может быть. Я ж известная дура. Но пока еще у нас, слава богу, нет твоего "будущего общества". Пока у нас, слава богу, еще существует семья, есть мужья и жены, есть ревность, дети и прочие посторонние примеси. И перестанем об этом говорить. Доктор, почему вы не берете масла? Я вам намажу.
Д о к т о р. Признаться...
З а в ь я л о в. Ох, как здесь душно жить, до чего душно!
М а ш а (дает мужу счета). Пожалуйста.
З а в ь я л о в. Что это? Счета? За электричество и за квартиру? Хорошо!
М а ш а. Что "хорошо"?
З а в ь я л о в. Я сказал - хорошо.
М а ш а. Надо платить.
З а в ь я л о в. А что, разве в доме нет денег?
М а ш а. Нету.
З а в ь я л о в. Ладно. Подождут.
М а ш а. Ждать не будут.
З а в ь я л о в. Подождут. Ничего не произойдет.
М а ш а. Нет, произойдет. Выключат свет. Домоуправление подаст в суд.
З а в ь я л о в. Ой, боже мой! Ну, как это может быть, чтобы в пролетарском государстве вдруг лишили света и выселили из квартиры работника умственного труда за неплатеж? Не бывает!
М а ш а. Очень просто.
З а в ь я л о в. Да никогда этого не будет! Подождут.
М а ш а. Ну, посмотришь. Только я вовсе не желаю из-за тебя оставаться в темноте и жить на улице. И вообще больше в доме нет денег, имей это в виду. Тебе всегда надо напоминать. Мне это наконец надоело!
З а в ь я л о в. Вы видите, доктор? У меня голова болит. Фу, до чего здесь темно, и тесно, и мерзко! Ей-богу, я задыхаюсь в этой атмосфере. И этот дурак еще играет.
Слышится сверху неуклюжие звуки фортепьяно - "Вальс
Джульетты".
Я не могу в таких условиях заниматься умственным трудом. Мне здесь тесно. Физически тесно. Понимаешь? Меня здесь все давит. Понимаете, доктор, как это ужасно - писать о будущем и барахтаться вот во всем этом! И полное непонимание вокруг, полнейшее! Это пытка.
М а ш а. Ваня, ради бога!
З а в ь я л о в. Оставьте меня. Мне надо кончить книгу. (Уходит.)
М а ш а. У меня голова болит.
ЯВЛЕНИЕ IV
Те же, без Завьялова.
Д о к т о р. Ну, ничего! Милые бранятся - только тешатся.
М а ш а. Еще чашку кофе?
Д о к т о р. Мерси! Сатис эст*. Вы, главное, не расстраивайтесь, Машенька. В наше время у всех неважные нервы. Вы не обижаетесь, что я вас называю "Машенька"?
______________
* Довольно, достаточно (лат.).
М а ш а. Что вы, дружок! У меня к вам самые нежные чувства.
Д о к т о р. Это очень хорошо. Нуте-с! Как говорится, на что жалуетесь?
М а ш а. Да все то же.
Д о к т о р. Ага!
М а ш а. Кроме того, второй день адская головная боль, какая-то слабость, вечером немножко температура, тридцать семь и четыре, ночью потею.
Д о к т о р. Ага!
М а ш а. Гриппчик?
Д о к т о р. Правильно. В наше время у всех небольшой гриппчик. И что же вы предпринимаете против него?
М а ш а. На ночь аспирин.
Д о к т о р. Верно.
М а ш а. Сижу дома, никуда не выхожу.
Д о к т о р. Правильно.
М а ш а. Язык показать?
Д о к т о р. А ну его к черту! Не стоит.
М а ш а. Я все-таки покажу.
Д о к т о р. Ну, если хотите, покажите.
М а ш а (показывая язык). Язык довольно чистый. Правда?
Д о к т о р (утвердительно). Эге!
М а ш а. Все в порядке?
Д о к т о р. Все в порядке.
М а ш а. Больше ничего не надо?
Д о к т о р. Больше ничего.
М а ш а. Может быть, горчичники на пятки поставить? Мама советует.
Д о к т о р. Ну, раз мама советует... можно. Это никогда не вредит.
М а ш а. Может быть, мне лежать?
Д о к т о р. Ну да. А что ж... Комната у вас маленькая. Лежите, все равно; даже лучше, чем ходить.
В книгу выдающегося советского писателя Валентина Катаева вошли хорошо известные читателю произведения «Белеет парус одинокий» и «Хуторок в степи», с романтической яркостью повествующие о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.
В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». "Алмазный мой венец" – роман-загадка, именуемый поклонниками мемуаров Катаева "Алмазный мой кроссворд", вызвал ожесточенные споры с момента первой публикации. Споры не утихают до сих пор.
В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». По словам И. Андроникова, «искусство Катаева… – это искусство нового воспоминания, когда писатель не воспроизводит событие, как запомнил его тогда, а как бы заново видит, заново лепит его… Катаев выбрал и расставил предметы, чуть сдвинул соотношения, кинул на события животрепещущий свет поэзии…»В этих своеобразных "повестях памяти", отмеченных новаторством письма, Валентин Катаев с предельной откровенностью рассказал о своем времени, собственной душевной жизни, обо всем прожитом и пережитом.
Роман «Хуторок в степи» повествует с романтической яркостью о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.
ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!Перед вами роман «Зимний ветер» — новое произведение известного советского писателя Валентина Петровича Катаева. Этим романом писатель завершил свой многолетний труд — эпопею «Волны Черного моря», в которую входят «Белеет парус одинокий», «Хуторок в степи» и «За власть Советов» («Катакомбы») — книги, завоевавшие искреннюю любовь и подлинное признание у широких слоев читателей — юных и взрослых.В этом романе вы встретитесь со своими давними знакомыми — мальчиками Петей Бачеем и Гавриком Черноиваненко, теперь уже выросшими и вступившими в пору зрелости, матросом-потемкинцем Родионом Жуковым, учителем Василием Петровичем — отцом Пети, славными бойцами революции — большевиками-черноморцами.Время, описанное в романе, полно напряженных, подлинно драматических событий.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.