Дорога через безмолвие - [25]
Перед уходом Райта Берк собрал отряд и спросил, нет ли желающих воспользоваться случаем и вернуться в Менинди. Охотников не нашлось.
29 октября Райт отправился на юг, а Берк выступил на север, в неведомое. С утра было прохладно, но к полудню жара усиливалась, по мере продвижения путешественников все сильнее одолевали мухи и пыль, приходилось надевать защитные очки и обвязывать лица платками. За Торовото земля становилась все суше и суше, каменистая почва затрудняла ходьбу. Тем не менее отряд двигался в заданном темпе. Пока они не испытывали недостатка в воде; добравшись до очередной возвышенности, Уиллс поднимался на гребень, и каждый раз обнаруживал впереди новый крик в окаймлении акаций и самшитов, — зеленую полоску, Нарушавшую однообразие серой равнины. Даже если водоем оказывался высохшим, где-то поблизости в тростниковых зарослях можно было отыскать колодец. Солончаковые кустарники и местные травы пришлись по вкусу верблюдам, которые если и страдали без рома, то никак этого не проявляли.
Полевой журнал вел Уиллс. Каждый вечер он усердно делал записи и перед сном зачитывал их руководителю. Благодаря Уиллсу мы имеем довольно точное представление о движении головной группы сначала вдоль старого маршрута Стерта (до болот Торовото), а затем к Буллу вдоль границы с Квинслендом — границы, уже нанесенной на карту, но еще никем не пересеченной. В случаях, когда не удавалось узнать местных названий рек, холмов и гор, путешественники нарекали их в честь Участников экспедиции; так появились на карте Браге-Крик и Райт-Крик, гора Кинга и так далее (названия эти давно исчезли, за минувшее столетие их переименовывали не один раз). Аборигены им попадались по пути очень редко. Из животных они видели только диких собак, редко эму и кенгуру. Каждый раз их появление предвещало близость воды.
В Буллу они наткнулись на стоянку аборигенов, там жило около шестидесяти человек; в пойменном озере[12] водилась рыба, плескались птицы. Подобно Робинзону Крузо, они вдруг наткнулись на непонятные следы: па песку тянулись две колесные колеи от проехавшей телеги, немного дальше — отпечатки лошадиных копыт. Они решили, что кто-то из поселенцев отважился в одиночку забраться в эти места в поисках новых пастбищ, но следы никуда не вели…
Путь на север пролегал через скалистую гряду, а вся округа оказалась усыпана такими острыми обломками бурого цвета, что шагать по ним было сущей мукой. Никакой растительности, а значит, и воды. Пришлось сделать большой крюк, и 11 ноября, через 23 дня после выхода из Менинди, экспедиция наконец достигла Куперс-Крика в точке с координатами 27°49′ широты и 142°20′ долготы. Место в полной мере соответствовало красочным описаниям Стерта пятнадцатилетней давности: цепь глубоких водоемов длиной до мили и более, густо поросшие дикой гречихой берега, эвкалиптовые, рощи, красные акации с пергаментной корой, завитушками сползавшей со стволов, и листьями-шипами, как у казуаринового дерева. Уиллс отмечает в дневнике, что повсюду валялись стволы деревьев, а в колючих ветвях акаций торчали вырванные с корнем кустарники — верный признак недавнего могучего наводнения.
Не успели путешественники разбить лагерь, как набежали полчища крыс; продовольственные запасы пришлось подвесить на деревья, но это мало помогло, оставаться здесь было невозможно, и Берк приказал спутникам продвинуться дальше по течению в поисках подходящей стоянки. Сам он решил, не мешкая, совершить несколько коротких вылазок с целью выбрать наиболее приемлемый маршрут к заливу Карпентария. В первый раз он отправился с Браге; они вернулись через день, так и не найдя воды.
В следующий рейд Берк отрядил Уиллса и Макдоно; взяв трех верблюдов, они прошли девяносто миль на север от Куперс-Крика и вернулись ни с чем, едва живые от жажды. Выяснилось, что на первой же ночевке от них сбежали все три верблюда; двое суток почти без отдыха путники пешком добирались до лагеря. Еще две попытки пробиться на север также закончились неудачей, и Берк решил, что единственный шанс — идти вдоль крика до того места, где остановился Стерт, и оттуда подниматься к заливу. Но прежде следовало оборудовать продуктовый склад.
В нескольких милях дальше на северном берегу они приглядели подходящую площадку под сенью огромного эвкалипта, где разбили лагерь. Крик выгибался здесь живописной излучиной, раскидистые деревья отбрасывали густую тень. На противоположной стороне зеленели тростниковые заросли, у воды не умолкал гомон тысяч птиц, слышался плеск рыбы. Лагерь получил номер 65, его, как обычно, вырезали на дереве — на сей раз на могучем эвкалипте, под которым они расположились.
Солнце пекло немилосердно — температура в тени поднималась до 45 °C, но, писал Уиллс, переносить ее было легче, чем мельбурнскую жару, благодаря сухости воздуха. В письме к сестре в Англию он умалчивает о тяготах пути: «Пока поход напоминает пикник». Правда, он упоминает о том, что приходится пить воду, «которую ты не решилась бы даже попробовать, а мы здесь смакуем ее так, словно это бокал шерри или шампанского». Можно лишь удивляться выносливости Уиллса — ведь ему пришлось преодолеть за несколько разведочных рейдов от Куперс-Крика около 500 миль, по большей части пешком…
